Очерки по индивидуальной психологии - Альфред Адлер

Эта ситуация приводит, естественно, к стойкому состоянию подъема, она включает в себя не только ребенка, но и человечество в целом. Этот эффект, который можно было также назвать неудовлетворенностью, постоянно побуждает к компенсациям, к достижению прочной позиции, надежности.

Взгляд ребенка, естественно, устремляется к пункту «Ты», к ситуации, которой подчинены все силы, и тот, кто внимательно рассмотрел это движение, понимает, что идет непрерывная работа над созданием целостной личности, стремящейся выработать собственную позицию по отношению к важным вопросам.

Действительно ли все мы находимся в движении, а нашу жизнь следует понимать исключительно как движение? Не было бы никакого смысла в том, если бы обладало душой укоренившееся растение, – оно не могло бы ничего с нею сделать, поскольку из-за своих укореняющих органов оно лишено всякой возможности защиты и нападения. Душевную жизнь мы обнаруживаем только у органов, которые находятся в движении. Совершенно естественно, что центры органов движения и душевной жизни тесно друг с другом спаяны, а потому мы можем говорить о психофизическом нейтралитете.

Поскольку же и в человеческом теле движения служат тому, чтобы создать для него ситуацию безопасности и направлены на сохранение целостности человека, то становится ясным, что душевный орган человека является органом защиты и нападения и как таковой подчинен некому плану, что вся душевная жизнь зависит от органов, совершающих частные движения. Все симптомы должны быть включены в эту линию действия, линию движения, единую личность. Такая позиция чрезвычайно важна для психологии. Разумеется, тот, кто подвергает сомнению или оспаривает эти предположения, едва ли сумеет сделать с нами следующие шаги и понять, каким образом из такого рассмотрения можно вывести заключения об отдельных факторах психической жизни; он не поймет, что движение, движение в симптоме, уже демонстрирует нам факт психической жизни человека в его целостности.

Однако симптом становится нам понятным, как только мы определяем его место, как только мы начинаем расценивать отдельное душевное движение лишь как часть человека, как конечную точку предыдущего и начало следующего движения. В таком случае мы должны прийти к выводу: все, что мы можем наблюдать в душевной жизни человека, есть подготовка к дальнейшему движению.

Тем самым напрашивается мысль, что во всех душевных явлениях существуют тенденции, цель которых нам следует знать, если мы хотим их понять. Все черты характера могут означать совершенно разное; проявляясь у различных людей, они могут содержать в себе совершенно противоположные тенденции. Если мы следуем этим путем, то черт характера больше не существует, существует только тенденциозный аппарат обеспечения безопасности. Мы знаем людей, которые боятся сделать хотя бы шаг, запираются в комнате и тем самым избавляются от своего страха. Если понаблюдать за боязливыми детьми, то постоянно обнаруживается, что этот страх содержит в себе некоторую тенденцию и не является просто страхом в обычном значении. Мы часто слышим от этих детей зов о помощи, которую они связывают с другими людьми. Если ребенок плачет, когда уходит мать, становится боязливым и не позволяет другим себя воспитывать, то мы видим, как все эти проявления складываются в нечто такое, что демонстрирует нам общую картину более характерно и лучше, чем когда мы выясняем смысл отдельного явления. Я хочу показать это сегодня еще на одном сложном примере.

Если мы теперь вновь обратимся к нашей основной теме, то, разумеется, мы не сможем обойтись без этих предположений; мы будем придерживаться того, что все черты характера, не важно, как мы их назовем, всегда содержат в себе тенденцию приблизиться к единой цели. Далее, мы очень скоро столкнемся с тем, что черты характера людей отнюдь не всегда прямолинейно атакуют эту единую цель, а проявляют удивительные различия и нюансы, необходимые для оценки человека. Нужно знать весь образ жизни человека, прежде чем мы сумеем сделать выводы о частностях. Мы можем, например, наблюдать, что один прямолинейно движется к цели и редко отклоняется от нее, другой, чтобы приблизиться к этой цели, останавливается там, где предполагает возможные трудности, и пытается добраться к ней в обход, у третьего же обходной путь такой длинный, что он вообще не приходит к цели.

Тем самым мы получаем теперь довольно ясную картину сущности, личностного ядра человека. Но эти линии отнюдь не случайны. Мы не будем довольствоваться выводами о том, что один человек не пасует перед тяжелой задачей, пытаясь прямолинейно ее одолеть, или о том, что другой человек, следуя окольным путем, теряет из виду цель; но мы будем по праву предполагать, что склонности к подобным формам жизни должны иметь основу в предыстории, что также и здесь нет никакой случайности, а проявляется часть действительного жизненного плана, часть, которая была заложена с самого начала. У одних и тех же людей мы можем снова и снова наблюдать то же самое ошибочное движение и в других отношениях.

Возможно, кто-нибудь спросит: не слишком ли смелы эти выводы? Но можно ли здесь рассуждать иначе, если быть достаточно последовательным, чтобы не недооценивать симптомы? В случае так называемых неврозов можно, например, регулярно наблюдать, как человек тешит себя надеждами, а затем начинает сомневаться в себе, сталкиваясь с той или иной трудностью. Существует много людей, которые, сталкиваясь с проблемой, ведут себя боязливо и бывают настолько потрясены, что справиться с этой проблемой уже не могут. Иногда при неврозе навязчивости человек вместо того, чтобы решать свой жизненный вопрос, занимается совершенно посторонними вещами, например подсчетом оконных стекол, сложными манипуляциями с числами, которые никому не приносят пользы, но которые мы понимаем из факта: перед нами неуверенный в себе человек, уклоняющийся от решения жизненного вопроса, он не полагается на себя и не несет в себе заряда оптимизма. Такому человеку хочется как-нибудь бочком скрыться в кустах. То же самое мы обнаруживаем и во всех остальных формах невроза.

Кроме того, во всех ошибочных формах жизни, характеризующихся тем, что в них всегда человек оказывается на бесполезной стороне жизни, мы обнаруживаем также его символические поступки, говорящие нам, что по каким-то причинам он не хочет быть полезным обществу. Теперь перед нами встает задача показать, откуда берутся такие черты характера, как малодушие, неуверенность в себе и т. д., затем – что эти явления уже обусловлены всем жизненным планом, целью, которая маячит перед этим человеком, что он, сталкиваясь с вопросами жизни, не просто уклоняется от них, а занимается бесполезными вещами. Все это происходит из-за необходимости в поддержании целостности его личности.

Таким образом, мы переходим к исследованию истоков формирования такой личности. Они уводят нас в самое раннее детство: мы видим, что жизненный план такого человека, конечная цель, к которой он стремится, и единая личность имеют четкую форму уже на втором году жизни. При этом необычайно важно, что эта единая личность существует, не обладая сознательным мышлением, без сознательной критики. Эта личность возникла в условиях и ситуациях, которые не могут продолжаться вечно и изменяются, но которые в силу присущей ребенку беспомощности и неуверенности в себе и вследствие неблагоприятного влияния окружения неправильно понимаются и переоцениваются в своем значении. Поэтому перед нами встает задача, во-первых, исследовать общий жизненный план, во-вторых, исследовав его, устранить ошибки. Как педагоги мы подходим к трудновоспитуемым детям с предположением: у них имеется жизненный план, построенный на ошибках, вину за которые нельзя возлагать на ребенка, поскольку ни один воспитатель до сих пор эти ошибки не выявил. Никто не считает, что должен наказывать детей за ошибки и дурные привычки и вести с ними борьбу. Результат был бы печальный и постыдный. Жизненный план не меняется, конечная цель не меняется, ребенок не признает своих ошибок, поэтому он не сможет исправиться и придет в отчаяние, столкнувшись с трудностями при вхождении в совместную жизнь людей. Даже если это выглядит схематично, мы не сможем по-другому рассмотреть такую обширную область, поскольку должны упорядочить факты и привести их в систему.