В паутине лжи - Аля Даль

вытянутой руки. Совсем рядом, боже. Мое сердце выпрыгнет из груди.

— Признаюсь честно, — начал Стефан разговор. Развернувшись ко мне корпусом, он поставил локоть на стол, дабы подпереть голову, и елозил меня любопытным взглядом. — Меня очень удивила вся эта ситуация. Расскажите, что произошло?

— Вам, должно быть, уже обо всем рассказали мужчины, которых я привела. Поэтому могу быть краткой? — отвечать вопросом на вопрос не очень вежливо, но мне очень не хотелось отвлекать его от дел длинными рассказами.

— Конечно, мы их допросили, но держать дольше суток без предъявления обвинения не имели право, — начал объяснять Стефан, а я бесстыдно пялилась на его губы вблизи, стараясь сосредоточится, чтобы не упустить смысл услышанных слов. — А так как ничего путного они нам не поведали, то пришлось их отпустить.

Я покраснела, но теперь не из-за близости с мужчиной, к которому испытывала сильные эмоции, а от того, что преступные элементы вновь расхаживают на свободе. Возможно, они уже принялись за старое, вновь завлекают наивных девушек в свои сети, чтобы там их безжалостно сожрать пожизненной эксплуатацией.

— Это были торговцы людьми. Тучный подошёл ко мне на улице и предложил заработать денег в незарегистрированном публичном доме. К сожалению, я была слишком слаба, чтобы заставить их привести меня туда сразу, поэтому решила сдать патрулю, но и их как назло по дороге не встретилось, вот мы и дошли до главного управления.

Начальник слушал внимательно, не отрывая взгляда от меня, а я едва сдерживалась, заставляя себя думать о работе, а не о том, какими становятся эти глаза, когда он занимается любовью.

— Не удивлён, что из всех молодых женщин, разгуливающих по улице, выбрали вас. Вы очень красивы, Адель.

Я больше удивилась, нежели смутилась от внезапного комплимента. Все же он женат и в обществе имеет кристально-чистую репутацию. Ни о каких его любовницах никто никогда не судачил, даже в салонах с плохой репутацией, где любили распространять удивительные байки, сплетни и прочую клевету. А может, это просто дежурная вежливость, пустой комплимент, и никакого подтекста здесь нет? Хм, сложная ситуация. Пожалуй, пойду ва-банк. Когда ещё улыбнётся удача поговорить лично с шефом мне, рядовой и ничем не примечательной сотруднице отдела «О».

— Спасибо. А у вас невероятные зелёные глаза. Я их заметила ещё тогда, когда вы выступали перед студентами академии госслужбы на кафедре. И так и не смогла забыть.

Мне показалось, что откровенность его даже немного обескуражила. Тем не менее, через мгновение Стефан переменился: вновь натянул на лицо маску вежливости и тепло улыбнулся. Морщины будто сразу разгладились, он помолодел лет на десять и теперь казался моим ровесником.

— И очень смелая, преданная нашему общему делу, если верить вашему рассказу. А не верить вам у меня нет оснований, — продолжал мужчина, словно не услышал комплимент, не переставая буравить меня чарующим взглядом. Хотя я думала, что услышал, запомнил, оценил, но решил разобраться с этим позже.

Я улыбнулась и отвела глаза, проиграв эту битву взглядов. Выдержать его напор было решительно невозможно. Все-таки окончательно засмущал.

— Слышать подобное от вас очень приятно, — ответила я и хотела убрать ладонь со стола, чтобы поправить прядь, упавшую на лицо, но Стефан мягко коснулся длинными пальцами моей руки, отчего по телу пробежали толпы мурашек. Коснувшись моего лица, он склонился и сам провёл непослушный локон от лба до уха, вызывая во мне гамму эмоций и знакомый жар внизу, заставивший закинуть ногу на ногу. От его рук пахло чернилами, и этот обычный запах теперь, очевидно, будет мучить меня в эротических снах. Опомнившись, я продолжила говорить, но отодвинуться у меня не было ни сил, ни желания: — Клянусь, что буду продолжать работать изо всех сил.

При слове «работа» и он, казалось, решил попридержать коней: отстранился и сложил руки перед собой. От вида его пальцев по спине пробежал холодок. Ногти были черными, неживыми, но дело не в грязи. Как будто когда-то давно Стефан испытал на себе один из самых неприятных методов допроса.

— Я бы хотел, чтобы такая, как вы, приняла участие в другом деле. Не совсем по вашему профилю… вы же из отдела «О»? — Я кивнула, и шеф продолжил: — Для него очень важны именно те качества, которые вы продемонстрировали нам несколько дней назад.

— Но как же… — начала я, не понимая, как реагировать. — Я же обязана сначала разобраться с торговцами женщинами.

— Займитесь этим как можно быстрее, — ответил Стефан, одобрительно кивнув. — Мое дело пока ждёт.

— Хорошо, господин, — благодарно улыбнулась я и почувствовала тоску из-за того, что совсем скоро наш недолгий разговор закончится. — Приступлю сегодня же. Судя по тому, как просто было их поймать, достаточно будет устроить облаву на то место, куда меня привели, чтобы распутать всю сеть.

— Стефан, — поправил меня шеф. — Адель, я вам не господин, и никому из моих подчинённых тоже. Господа сидят в душных салонах, попивая кофе в компании девиц легкого поведения, пока мы с вами сражаемся на невидимом фронте непрекращающейся войны за родину.

Мне стало стыдно из-за того, что я его так называла. Но не могла же я сказать, что сравнивала его не с бездельниками из высшего общества, а мое отношение к нему сравнимо с отношением к богу. Стефан всегда был со мной, в печали и радости, приходил ко мне во снах и тогда, когда совсем не хотелось жить. С момента первой встречи он жил в моем сердце и никогда оттуда не исчезал, даже когда я попыталась вытравить его другим. Пугающе, наверное, было бы услышать от кого-то подобное признание.

— Я поняла вас. Прошу прощения.

Стефан вновь коснулся моей ладони, поднес ее к сухим губам и обжег тыльную сторону коротким поцелуем, от которого натурально подкосились ноги. Как же хорошо, что я сидела. Мамочки, что со мной было бы, поцелуй он меня по-серьезному, а не руководствуясь учтивой вежливостью.

— Меня ждут дела, — сказал шеф будничным тоном, и я еле сдерживалась, чтобы не выдать, насколько мне стало грустно от этого. — Прошу вас, берегите себя, Адель. Не рискуйте понапрасну. Вы нам очень нужны.

— Вы… тоже.

Глава 3

Я вышла из кабинета как в тумане, и только стук дверного косяка привел в чувство. Обнаружив себя, стоящую посреди приемной с прижатой к сердцу рукой, я в беспамятстве пошла, будто сама не зная куда, забыв даже попрощаться с секретарем. Будто бабочка, которая зачем-то вырвалась из паутины, хотя мечтала о том, чтобы ею полакомились без остатка.

— Эй, красота, — я обернулась