Долорес Клейборн - Стивен Кинг

Пару раз я поднялась слишком быстро. Так что моя хитрость ник чему не привела. Это было похоже на дисквалификацию бегуна за ложный старт.Нужно было ворваться тогда, когда мотор будет работать уже достаточно быстро,чтобы его можно было мгновенно остановить, но до того, как она успеет навалитьв свои огромные трусы. И я преуспела в этом. Вы бы тоже наловчились, если бызнали, что вам придется поднимать стодевяностофунтовую тушу старой леди, есливы ошибетесь во времени. Похоже было, что вы имеете дело с ручной гранатой,начиненной дерьмом вместо взрывчатки.

Я поднялась наверх; Вера лежала на кровати (рот перекошен,лицо покраснело от напряжения, локти зарылись в матрас, ладони сжаты в кулаки)и стонала:

«М-м-м-ма! М-м-м-а-а-а! МММААА!»

Я вам вот что скажу: единственное, что ей было нужно, такэто пара полосок свисающей с потолка клейкой бумаги, чтобы ловить мух, икаталог мод, чтобы она могла просматривать его прямо в постели.

О Нэнси, перестань прикусывать щеки — как говорят, лучше ужвынести все наружу и пережить стыд, чем держать это в себе и переносить боль. Ктому же в этом есть и действительно смешная сторона; дерьмо всегда смешно.Спроси любого ребенка. Конечно, когда все уже позади, мне тоже немного смешно,а это уже кое-что, разве не так? Неважно, что я оказалась в такой тяжелойситуации, зато Дерьмовые Четверги Веры Донован наконец-то больше не имеют комне никакого отношения.

Как она могла быть сумасшедшей, если слышала моеприближение? Она была такой же сумасшедшей, как медведь, забирающийся в улей замедом,

— Что ты делаешь наверху? — спрашивала меня Веракапризно-ворчливым тоном, к которому она прибегала, когда я ловила ее нагорячем. — Сегодня день генеральной уборки. Долорес! Иди, занимайся своимделом! Я не звонила, и ты не нужна мне!

Но теперь я уже не боялась Веры.

— А мне кажется, я нужна тебе, — отвечала я. — Это ведь не«Шанелью №5» несет от твоей задницы, ведь так?

Иногда Вера пыталась даже ударить меня по рукам, когда явытягивала из-под нее простыню и одеяло. Она пронзала меня взглядом, будтохотела превратить меня в камень, если я не оставлю ее в покое, нижняя губа Верыотвисала и дрожала от обиды, как у ребенка, не желающего идти в школу. Однаконичто не могло остановить меня. Кого угодно, но только не Долорес, дочьПатриции Клейборн. Я вытаскивала из-под нее простыню за три секунды, и небольше пяти секунд уходило на то, чтобы стянуть с Веры трусы, била она меня порукам или нет. В большинстве случаев после короткого сопротивления Верасдавалась, потому что была поймана на горячем, и мы обе знали об этом.Оснащение Веры было уже настолько старо, что процесс, набравший обороты, уженевозможно было повернуть вспять, Я подставляла под нее судно, и когдаспускалась вниз, чтобы теперь уже действительно пропылесосить ковер, Вера былаабсолютно пуста, к тому же — куда девался весь ее капризно-приказной тон! Веразнала, что на этот раз проиграла, а больше всего на свете она ненавиделапроигрывать. Даже впав в детство, эта мадам страдала от подобных неудач.

Некоторое время все так и продолжалось, и я уже началадумать, что выиграла не только пару баталий, но и всю войну в целом. Но,по-видимому, я еще плохо знала Веру.

Подошел день уборки — это было года полтора тому назад —когда я все сделала, как всегда, и приготовилась к забегу наверх и к тому,чтобы застукать ее. Мне даже начинала в какой-то мере нравиться все это; такчасто случалось и в прошлом, особенно когда у нас с ней бывали минутыперемирия. К тому же я знала, что на этот раз Вера планирует целый «торнадо» издерьма, если, конечно, я не поспею вовремя. Все было как всегда, кроме одного:у нее был не просто день просветления, а целая неделя. Вера вела себя вполнеразумно — в понедельник она даже попросила положить дощечку на ручки ее кресла,чтобы разложить парочку пасьянсов, совсем как в былые дни. Но по мере того, какнаполнялся ее кишечник, настроение все больше и больше ухудшалось; а ведь онаничего не выдавливала из себя с самых выходных. Я понимала, что именно в этотчетверг Вера постарается воздать мне сполна.

Когда я в полдень вытянула из-под нее судно и увидела, чтооно сухое, как обглоданная кость, я сказала ей:

— Не кажется ли тебе, Вера, что ты сможешь сделать кое-что,если как следует поднатужишься?

— О Долорес, — ответила Вера, глядя на меня мутно-голубымиглазами с выражением такой невинности, которая может быть только у маленькогокозленка, — я и так старалась изо всех сил, мне даже стало больно. Скореевсего, у меня запор.

Я сразу же согласилась с Верой:

— Наверное, так оно и есть, и если ты не сможешь облегчитьсяв ближайшее время, мне придется скормить тебе целый флакончик слабительного.

— Но мне кажется, что все обойдется само собой, — возразилаВера и улыбнулась. К тому времени она была абсолютно беззубой, не могла Вераносить и протезы, если не сидела в кресле, так как могла проглотить вставныечелюсти и задохнуться. Когда она улыбалась, лицо ее напоминало печеное яблоко.— Ты знаешь меня, Долорес, — я считаю, что природа сама справится с проблемой.

— Я отлично знаю тебя, — пробормотала я.

— Что ты сказала, дорогая? — спросила Вера таким сладкимголоском, что ее устами да мед бы пить.

— Я сказала, что не могу стоять и ждать, когда тыопорожнишься, — ответила я. — У меня много работы по дому. Ты ведь знаешь,сегодня у нас генеральная уборка.

— Неужели? — притворно удивившись, спросила Вера, как будтоне знала, какой сегодня день, с того самого мгновения, как только проснулась. —Тогда иди работай, Долорес. Как только потребуется, я позову тебя.

«Клянусь, что позовешь, — подумала я, — но только минутчерез пять после того, как это случится». Но, конечно же, этого я не сказала; япросто спустилась вниз. Я достала пылесос из кладовой, отнесла его в гостиную иподключила к розетке. Однако я не сразу открыла боевые действия; несколькоминут я просто вытирала пыль. Я могла положиться на свое чутье, я ждала, когданечто внутри меня подскажет, что пришло время действовать.

Когда это нечто заговорило и сказало, что уже пора, якрикнула Сюзи и Шоне, что собираюсь пылесосить ковер. Я кричала так громко, чтоменя могли услышать даже жители близлежащей деревушки, а не толькоКоролева-Мать, лежащая наверху. Включив пылесос, я поднялась по лестнице идолго ждать в этот раз не стала — самое большее тридцать или сорок секунд. Язнала, что, услышав угрозу, Вера поторопится. Поэтому, поднимаясь по лестнице,я перескакивала через две ступеньки, и что вы себе думаете?

Ничего! Ни-че-го.

Кроме… Кроме того, как она смотрела на меня, вот и все. Такспокойно, но уверенно и удовлетворенно.