Уха из золотой рыбки - Дарья Донцова

Верка плюхнулась в соседнее кресло и понеслась:

– И чем он ей не угодил? Живи да радуйся, так нет, столкнулав воду…

Поняв, что сейчас Карапетова пойдет по кругу, я спросила:

– Почему решили обвинить Лику?

Верка всплеснула руками:

– Свидетель есть. Дело происходило на набережной, понимаешь?

Я кивнула: а где еще оно могло разыграться, если Евгениясбросили в реку?

– Вечером ужас случился, – объяснила Верка, – но еще было нетемно, и около того места, где произошла трагедия, стоит огромный щит излампочек. Там недалеко казино расположено, и это их реклама, так что человекувсе отлично было видно.

– Кому?

Верка захихикала:

– На набережной жилой дом высится, на последнем этажедедулька обитает, у него отличный бинокль имеется, дорогая оптика,произведенная на заводе Цейса. Дедуля по вечерам у окна наблюдательный постзанимает.

– Зачем?

Верка совсем развеселилась:

– Дедок один живет, скука его гложет, набережная в этомместе делает небольшой изгиб, машин тут мало ездит, пешеходы вообще не ходят,район, несмотря на центр, глухой, всего один дом и стоит. Зато имеется лавочка,на которой частенько устраиваются бездомные влюбленные. Вот дедок и поджидаетразвлечение. Парень с девушкой и не подозревают, что стали объектом слежки, астаричок рад-радешенек бесплатному кино. Конечно, он поступает некрасиво, но, сдругой стороны, кому от этого плохо?

Слушая Верку, я реконструировала события. Значит, похотливыйдедушка занял свой постоянный пост и тут же с радостью увидел парочку, котораяприближалась к лавочке.

Дедуся замер в предвкушении, но любовники не сталицеловаться, похоже, у них были иные намерения. Парочка оперлась на парапет, дедчуть не заплакал от разочарования, ну что за сволочи! Явились в место,предназначенное для сексуальных утех, чтобы просто почесать языками.

В бинокль наблюдателю было все видно.

Женщина вытянула вперед тонкую руку и стала показывать начто-то в воде. Мужчина перегнулся через парапет, и в это мгновение бабасхватила его за ноги и столкнула вниз.

Все было проделано молниеносно. Дедушка едва не скончался,но бинокль не отпустил. Тем временем убийца быстрым шагом, не оглядываясь,удалилась.

Дедушка кинулся к телефону вызывать милицию. Он не назвалсвое имя и фамилию, просто сообщил дежурной, что видел убийство. Наивныйстаричок и не предполагал, что его номер телефона высветился на экране. Черезчас к дедушке явились сотрудники МВД. Пришлось наблюдателю признаться в неслишком приличном хобби и подробно описать убийцу.

Несмотря на возраст, с памятью у пенсионера был полныйпорядок, и он отлично запомнил внешний вид незнакомки: среднего роста,худощавая, светлые волосы, одета в розовое платье с синими цветами. Нарядаляповатый, но сейчас бабы словно взбесились и натягивают на себя невесть что,он бы никогда не позволил своей покойной жене так вырядиться.

– Ну и что, – спросила Верка, – узнаешь прикид?

Ликин идиотский сарафан, который ей Вера из Турции привезла.Жуткая шмотка, просто отвратительная.

– Такой мог быть и не только у нее, – пробормотала я, –неужели это послужило основанием для ареста?

– Не знаю! – подскочила Верка. – Но ее повязали, значит, онавиновата.

Едва дождавшись вечера, я налетела на Дегтярева.

– Узнай по своим каналам, что с Ликой.

– Ладно, – хмуро кивнул Александр Михайлович, и дальшесобытия потекли в Ложкине как всегда.

Сначала меня отругала Манька, которой я забыла купитьфильмы, потом Зайка, сердито морща нос, гневно спросила:

– Кто курил в ванной комнате на первом этаже?

Вопрос абсолютно риторический, потому что в нашем домесигаретами балуюсь только я. Остаток дня домашние посвятили чтению лекции натему «Курить – здоровью вредить».

На следующий день вечером, едва по ОРТ началась программа«Время», появился полковник и сообщил:

– Все.

– Что? – подскочила я.

Александр Михайлович пожал плечами:

– Лика призналась. Они договорились с Евгением о встрече, онпришел, подтвердил, что твердо намерен развестись, и она его столкнула в воду.

– Господи, – ужаснулась я, – да Ликуська с ума сошла.

Дегтярев вытащил из кармана носовой платок, вытер лоб и усталопродолжил:

– Говорит, ничего не помнит, была в состоянии аффекта.

– Но тогда ее должны отпустить! – радостно воскликнула я. –Временное помрачение рассудка избавляет от наказания.

Полковник крикнул:

– Не пори чушь, она останется в СИЗО до суда.

Я опять перепугалась:

– И что мы можем для нее сделать?

– Практически ничего, только поддержать морально.

Я уставилась на приятеля, потом очень осторожно спросила:

– Может, того, самого… ну, в общем, денег дать следователю?

Александр Михайлович побагровел, но не стал орать, адовольно спокойно парировал:

– Уже не поможет, взятки раньше суют, до того, какпредъявлено обвинение. Единственно, чем могу посодействовать, так это сделатьтак, чтобы дело Лики рассмотрели в суде быстро, ну, к октябрю, допустим. В СИЗОочень плохо, на зоне, как тебе это н и покажется странным, лучше.

– Ничего себе быстро! – ахнула я. – Октябрь когда еще будет!

Дегтярев шумно вздохнул:

– Ты просто не в курсе того, сколько времени человекпроводит в изоляторе, дожидаясь решения своей судьбы, год может париться нашконках.

– Год?!

Александр Михайлович кивнул:

– Ага, а потом начнется бодяга. Судебное заседание отложатили найдут какую-нибудь ерунду и перенесут процесс на полгода.

– На полгода? – подскочила я. – Какой ужас!

Дегтярев налил себе чай и принялся размешивать сахар, мерностуча ложечкой о чашку.