Принцесса с револьвером - Кира Измайлова

Так или иначе, но девице надо было прийти в себя, и Генри великодушно оставил ее одну. Не пропадет, некуда ей идти.

Тронный зал нашелся быстро, принцесса описала дорогу коротко и четко, любой бы понял. Толкнув высоченные тяжелые двери и опасливо покосившись вверх – чего доброго, рухнут, а такой створкой лошадь пришибить можно! – Генри вступил в огромное помещение. Да, строили в давние времена с размахом… Тут бои быков можно устраивать, не иначе, как в далекой северной Иберии! Окна от пола до потолка – цветные стекла выбиты или упали сами, когда не выдержал испытания временем оконный переплет, повсюду пыль, бывшая когда-то занавесями, гобеленами и праздничными штандартами, стены увивают вездесущие черные ветви, опасно ощетинившиеся шипами… И, конечно, кости. Народу в зал набилось, наверно, с пару сотен, никак не меньше. Видно, все придворные, а еще слуги… Все, как сказала принцесса.

Генри осторожно шел по проходу, стараясь не наступать на скелеты. Взгляд против воли останавливался на заманчиво мерцающих в пыли драгоценностях – протяни руку, сними с истлевших останков, и они твои! А стоить они будут… Сами камни, да работа, да то, что сделаны вещи до Катастрофы…

«Позже, – пообещал себе Генри. – У меня другая задача. А это потом, не убегут камушки…»

Он направлялся к постаменту, на котором возвышались два роскошных сиденья, одно побольше, другое поменьше и не столь пышное. Троны, надо полагать.

Тех, кто занимал эти троны, постигла общая участь: перед Генри сидели два скелета. Узкий золотой обруч с темными камнями, древний даже на вид – он был старинным еще до Катастрофы, за это Монтроз готов был ручаться, – съехал набок, придавая одному из скелетов залихватский вид. Генри осторожно снял королевский венец, повертел в руках… Резко обернулся на шорох, рука сама собою дернулась к револьверу.

Это оказалась всего лишь принцесса. Она застыла на пороге тронного зала, и лицо ее по-прежнему не выражало ничего. «Точно, в шоке, – решил Генри. – Потом сорвется, и поимею я массу проблем с невменяемой девкой!»

– Это корона твоего отца? – спросил он, показывая девушке золотой обруч. Не самый лучший способ отвлечь, но что поделаешь…

– Да, – ответила она, подходя ближе. – Ею короновались все мои предки с незапамятных времен.

– А еще какие регалии имелись у его величества? – Генри попытался быть вежливым, но не слишком преуспел. – Скипетр там, еще что-нибудь?

– Посох, – обронила девушка, и Генри заметил в пыли под ногами металлическое навершие в виде распростершей крылья хищной птицы, вцепившейся когтями в большой шар. Деревянная часть посоха давно истлела, но это… Генри усмехнулся – Хоуэллы наверняка оценят аллегорию!

– А у королевы? Было что-то особенное? – спросил он, подобрав навершие. Тяжеленная оказалась штука, таким посохом в случае чего, наверно, и от меча можно было отбиться, если умеючи.

– На матушке ее драгоценности, – ответила девушка. – Те, что носили все королевы нашего рода. Теперь они принадлежат мне.

– Не спорю, – согласился Генри, бережно снимая с шеи мертвой королевы великолепное ожерелье и подбирая из пыли тяжелые серьги, – но пока пусть они побудут у меня. Так надежнее, уж поверь…

Девушка ничего не ответила, но смерила его таким взглядом, что Генри невольно передернул плечами. Хорошо еще, в драку не полезла, отбирать свои цацки… С разъяренной женщиной не так-то просто сладить, а не бить же ее!

– Я полностью в вашей власти, – произнесла она неожиданно, и Генри с изумлением понял: если и была паника, страх, истерика, то эта коротышка в нелепом платье, с высоченной пудреной прической загнала все это внутрь себя. И что будет, когда оно прорвется…

– Вот и умница, – брякнул он…

…Принцессы не плачут при посторонних. Принцессы не должны показывать слабость никому. Разве только будущему мужу – тому незачем знать, какова на самом деле его нареченная. Так ее воспитали, так учила ее мать, женщина волевая и строгая. Той повезло, муж ее оказался сильным человеком и мудрым правителем, но будь иначе, она сумела бы принять бремя власти на свои плечи так, что он ничего бы и не заметил.

Сумела бы так поступить она сама, принцесса не знала. Кажется, не знала… Ей вообще тяжело было мыслить, сознание то и дело заволакивала странная пелена, и все происходящее начинало казаться сном, и приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы вернуться к реальности. Полноте, да было ли это реальностью?..

Скорее всего, решила она, в очередной раз усилием воли отогнав радужный туман. Ей никогда не снились подобные сны, такие… яркие и грубые. Но даже если ей все это лишь снится, вести она себя должна так, как подобает. И, как ни неприятно ей было смотреть на чужака, бесцеремонно сорвавшего корону с останков ее отца, она сумела перебороть себя. Чужак чувствует себя хозяином – что ж, пусть. Пока что он – единственный живой человек в замке. И пусть он простолюдин, грубиян и вор – достаточно посмотреть, как ловко он складывает в сумку лучшие драгоценности почивших придворных дам, чтобы убедиться в этом! – сейчас это не имеет значения. В конце концов, один ее предок когда-то укрывался от преследования в лачуге контрабандиста, а чем вор хуже?

– Эй, ты что делаешь? – окликнул ее бродяга.

– Я хочу взять на память прядь волос матери, – сказала она спокойно. Требовать от него именовать ее полным титулом – глупо и нелепо. Суть не меняется от того, каким именем тебя называют. – Могу я сделать это?

– Прядь волос, говоришь? – Мужчина подошел ближе, задумался. – А ведь мне и в голову не пришло… Ты бери, бери. Я тоже потом кое-что возьму…

– Что вы де… – Она проглотила вопрос, потрясенная немыслимым кощунством.

– Извини, детка, – покаянно сказал бродяга. – Так надо. Потом объясню…

…Жаль, он не прихватил вторую сумку. Впрочем, можно снять рубашку, завязать рукава – получится сносный мешок. Тащить будет тяжело, но своя-то ноша не тянет! Спросить бы еще принцессу, где тут у них сокровищница, но тогда и надорваться можно. Генри меру знал. Уже того, что он насобирал по полу в этом зале, хватило бы ему на три скромные жизни. Или две нескромные. Куда больше? Основать свою корпорацию, что ли? Нет, за королевские драгоценности пусть другие глотки рвут, ему и так достаточно… К тому же сокровищница наверняка защищена заклинаниями, а соваться под них без должной подготовки и защиты – это вовсе дураком быть надо!

Дураком Генри себя не считал, поэтому продолжал методично обшаривать зал, выбирая лучшее. Принцесса сперва молча стояла посреди зала, потом подошла к мертвым родителям. Попросила разрешения взять прядь волос, и вот тут-то Генри осенило…

Хоуэллы тоже молодцы! Ну, привез бы он эту девчонку, заявил, что она принцесса… А доказательства где? Может, он ее в ближайшем кабаке подобрал, научил, что говорить, вот и все… Генри бы на слово никому не поверил, почему ж другие должны верить?

А доказательство…

«Уж простите, ваше величество, – мысленно покаялся он, осторожно отделяя пясть руки королевского скелета. – Так надо. И по ночам мне являться не нужно, сердечно вас прошу! Ради вашей же дочурки стараюсь!»