Пункт назначения 1990. Шаман - Виктор Громов

поспешил ее успокоить Влад, — я тебе следующий раз привезу.

Вика на радостях бросилась ему на шею, совершенно невинно чмокнула в щеку. Воланчик неожиданно зарделся. Видно было, что ему невероятно приятно. Чтобы скрыть смущение, он глянул на часы:

— Сколько там у нас?

У нас было два часа по полудни.

— Ого! Вечер скоро. Что-то я у вас засиделся.

Он засобирался, встал, размял затекшую поясницу, обернулся к нам.

— Вот что, други мои, вы тут без меня сильно не хулиганьте. Завтра вернусь и проверю, как вы себя вели.

— Есть, товарищ командарм, — я прикрыл одной ладонью маковку, другую кинул к лицу.

Воланчик мне начинал нравиться. Своим неунывающим характером, своим жизнелюбием.

— Вольно, новобранец, — сказал он.

После глянул на девушку.

— Викуля, ты его, если что, отправляй на гауптвахту! Я разрешаю.

Вике эта идея определенно понравилась.

— А где у нас гауптвахта? — Тут же уточнила она.

— Там, во дворе, — Воланчик порыскал глазами, с направлением определиться не смог и махнул рукой, куда Бог пошлет. — Будочка такая приметная, с сердечком на двери.

— Ах, ты!

Я вскочил с места. Влад, как это всегда было в детстве, показал мне язык и рванул к двери. Ноги сами понесли за ним следом. Вика расхохоталась нам в спины.

Уже на улице, остановившись у калитки, Воланчик вдруг стал серьезным.

— Ты это, — сказал он, старательно не поднимая глаз, — девчонку-то не обижай. Она хорошая. Только жизни совсем не нюхала.

Это было неожиданно. Это сделало Влада в моих глазах порядочным человеком.

— Не буду, — совершенно искренне пообещал я.

Мы молча пожали руки, и Воланчик уехал. Я прислонился к калитке, рядом с одним из черепов. Стоял, смотрел вслед машине и думал, что эту Вику обижать — огромный грех. Таких, как она в этом мире и так почти не осталось.

* * *

В дом я возвращаться не стал. Решил изучить свои новые владения, проверить, что к чему. Чай активно просился на волю. Так что начал с посещения гауптвахты. Обход участка по периметру оставил на потом.

Рядом с заветной будочкой нашелся душ. Хотя душ, для этого сооружения был слишком помпезным названием. Так, самопальная кабинка, сваренная из металлического профиля, обтянутая вкруговую рыжей медицинской клеенкой. Рыжая же шторка вместо двери. Наверху синяя пластиковая бочка литров на сто, из дна которой торчала лейка душа и вентиль. Простенько и со вкусом. Вполне сгодится, если на улице теплый день. А если нет? Тогда извольте мыться дома в тазике, как деды и прадеды.

Я постучал по бочке. Судя по звуку, она была полнехонька. И это стало первой отличной новостью за этот день. Поэтому я твердо решил раздобыть в сундуке полотенце и вернуться сюда чуть позже. А пока двинулся дальше.

Обошел разросшиеся кусты черной смородины, сорвал со старой яблони зеленый кисляк, надкусил и выбросил под забор. Не яблоко — чистый яд. Зреть ему и зреть. А пока им только врагов травить. Потом приметил обсыпную сливу. Слива была почти спелой. Розовой с желтыми бочками.

За сливой стояла вполне себе добротная сараюшка. На двери висел амбарный замок. Я приподнял его, качнул в петлях и решил, что в доме стоит поискать ключи. В таких сарайчиках обычно находится куча нужных и полезных вещей. А пока пусть постоит, подождет своего часа.

Я прошел под окном кухни. Не сдержался, вернулся назад, приподнялся на цыпочки и заглянул внутрь. Вика, сидя на табурете, чистила над ведром картошку. На столе уже стояла обтертая от солидола банка тушенки.

Мне осталось только покачать головой, вот же упрямая девчонка! Хотя, почему упрямая? Хозяйственная! Практически золотая. Так даже к лучшему. Пельмени можно было сделать и на ужин. Не сегодня, завтра, или послезавтра, или… Во мне неожиданно проснулся лентяй. Я загнал его поглубже и потопал дальше.

Собачья конура была мне не нужна. Будь там собака, а так — толку ноль. Я обошел ее стороной, протиснулся между кустов черноплодки и неожиданно обнаружил довольно крепкий стол из крашенных половой красок досок да две скамьи. Чуть дальше виднелось черное пятно костровища.

Следующим был колодец. Я поднял с земли брошенное Воланчиком ведро, прикрутил его проволокой к цепи и опустил в сруб. Как чувствовал. Вика появилась на пороге с оцинкованной лоханью. Поставила ее на крыльце.

— Сереж, — сказала она немного смущаюсь, — воды бы набрал. Пока сюда, — она ткнула пальцем в корыто, — ничего другого я не нашла.

— Наберу, — пообещал я и принялся крутить ворот.

* * *

Викина картошка была шедевром. К ней она сделала салат из зелени с вареным яйцом и щавелем. Сочетание было странным, но салат оказался неожиданно вкусным. И я окончательно уверился в Викином кулинарном таланте. Решил поумничать и процитировал вслух, слышанное когда-то:

— Настоящая женщина из ничего может сделать две вещи: шляпку и салат!

Думал, что похвалил. Оказалось, не совсем. Вика неожиданно расхохоталась.

— Три, — сказала он.

— Что три? — Не понял я.

— Три вещи. Шляпку, салат и скандал.

— А-а-а-а, — я понимающе кивнул, — скандала нам не надо. Обойдемся двумя. Или даже одной — салатом.

— Хорошо, — легко согласилась она.

Я пошел за добавкой, а Вика отломила от хлеба горбушку, принялась промакивать навар и сказала:

— Надо будет попросить у Славы, чтобы он мне тоже костюм привез. А то ты у нас с костюмом, как настоящий шаман. А кто я? Секретарь шамана?

Я пожал плечами. Бог его знает, как тут у них все было задумано изначально. Но секретарь шамана звучало действительно нелепо. Поэтому согласился:

— Попроси. Я с ним говорить не хочу. У меня плохо получается.

Девчонка кивнула. Какое-то время мы его молча, потом она вдруг посмотрела на меня. Я понял, что она хочет о чем-то спросить.

— Сереж, — Вика начала и тут же смутилась. — Как ты думаешь, он действительно помогает?

— Кто?

— Кашпировский, — уточнила она.

Я даже обернулся. Вика смотрела на меня с надеждой. Совсем не хотелось ее расстраивать, но иначе я не мог.

— Вика, — сказал я, — чудес не бывает. Он хороший гипнотизер. Только гипнозом болезни не лечат. Разве что психосоматику.

— Что? — не поняла она.

Я постучал пальцем по голове. Она смешно наморщила нос, глянула исподлобья: