Безумные каникулы Фредди - Дженни Пирсон

– Мама говорит, нужно быть необыкновенным человеком, чтобы переехать себя собственной машиной, – сказал Чарли и расплылся в широченной ухмылке.

Бен ткнул его под ребра.

– Что такое? – возмущенно уставился на него Чарли. – Это же комплимент!

Папа вздохнул.

– Как твоя мама, Бен? Уже пришла в себя после всего этого?

– Она в Испанию переехала. Захотела убраться как можно дальше от папы и Бекки. Она не понимает, почему папа разбогател, только когда она от него ушла. Думает, он нарочно это сделал, ей назло.

– Ясно. – Папа взъерошил себе волосы, и они встали дыбом, как у сумасшедшего профессора. – А что, можно кому-то назло выиграть пятьсот тысяч в мгновенную лотерею?

– Мама, кажется, считает, что можно.

– Ну, пошли ко мне! – Я хотел поскорее приступить к разработке плана, а не торчать полдня в гостиной, болтая с папой.

* * *

Чарли уселся в мое кресло на колесиках и забросил свои ножищи на кровать:

– Так что, у тебя теперь два папы?

– Угу. Мой нормальный папа и биологический, который в Уэльсе.

– А где вообще этот Уэльс? Это остров, что ли, из тех, что между нами и Францией?

Миссис Уокер права: Чарли надо внимательнее слушать на уроках.

– Да нет же, чучело! Уэльс – это та штуковина, что прилеплена прямо к нам и похожа на кабанью башку, – разъяснил Бен.

– Вот это? И как мы туда попадем?

– На поезде. – Я открыл на компьютере сайт национальных железных дорог Великобритании. – Только это недешево. Сколько у вас денег, народ?

Чарли вывернул карманы своих штанов-карго:

– У меня четыре фунта четыре пенса.

– Не хватит.

Мои сбережения хранились в копилке – она у меня в форме лягушонка Кермита. Я вытащил затычку, и на ковер пролился дождь из серебряных и медных монет. На вид их было очень, очень много. Я вдруг заметил, что Бен ухмыляется.

– Что такое? – спросил я сердито.

– Чувак, у тебя копилка в виде Кермита.

– Ну и?

– Вот гляди. Кермит. Лягушонок. И вдруг выясняется, что фамилия твоего биопапы – Квакли. Тебе не кажется, что это забавно?

Нет, мне не казалось, что это забавно. Мне казалось, что это знак, хотя в то время я в них и не верил. Обратите внимание: знак, не чудо.

Однако когда я пересчитал монеты и в сумме они составили восемь фунтов пятьдесят три пенса, это перестало тянуть на знак.

– Всего двенадцать фунтов. До Уэльса не доехать.

Мне не хотелось казаться наглым, но при этих словах я посмотрел прямо на Бена. Возможно, я с самого начала рассчитывал на его денежный вклад, однако старался проявить деликатность. Я надеялся тонко подвести его к той точке, в которой он сам предложит финансовую помощь.

Зато Чарли проявлять деликатность не собирался. Он легонько пнул Бена и сказал:

– Ну давай, раскошеливайся.

Бену явно было не по себе. Ему постоянно кажется, что все тянут из него деньги – с тех пор как его папа внезапно разбогател. Но Бен и правда получает на карманные расходы больше, чем мы с Чарли вместе взятые.

– Он не обязан, если не хочет, – сказал я неискренне.

С моей стороны это был, как говорится, двойной блеф. Или одинарный, не помню точно.

– Давай, давай, Бен, не жадничай. У него Бабс умерла. А я вообще всегда хотел побывать в Уэльсе.

– Да ты две минуты назад не знал, где этот Уэльс находится!

Повисла неловкая пауза, и я уж было подумал, что Бен денег не даст, но тут он сказал:

– Ладно уж. То есть, извини, я в смысле – да, конечно. Я добавлю.

– Я тебе верну, обещаю, – сказал я.

Обратите внимание, срок возврата я не обозначил. Решил не сковывать себя временны́ми рамками.

Разобравшись с денежным вопросом, мы стали обдумывать легенду для прикрытия. Я предложил сказать, что нас наградили поездкой за хорошую учебу, но это было слишком сложно. У Чарли возникла мысль притвориться, будто нас похитили, и оставить записку с требованием выкупа, но мы сообразили, что родители, пожалуй, могут не в меру всполошиться. В итоге победила идея Бена: я говорю, что остаюсь с ночевкой у Бена, Бен – что остается у Чарли, а Чарли – что у меня. Как выразился Бен, этот план был гениален в своей простоте.

* * *

Как оказалось, родители восприняли известие совершенно спокойно. Я-то думал, папа сразу меня раскусит, потому что я сделал очень уж честное лицо. Но когда я произнес: «Пап, я к Бену с ночевкой. Вернусь в воскресенье», он только и спросил:

– А где пульт от телика?

Теперь-то, после всего, что случилось, он заставляет меня перед выходом из дома во всех подробностях расписывать маршрут. Он даже подумывал вживить в меня электронный чип, как в Леди Гагу (в собаку, не певицу; хотя, может, у певицы тоже есть чип, не знаю).

Мы с Беном и Чарли договорились встретиться в восемь утра на автобусной остановке. Вещей решили взять по минимуму: запасные трусы и легкий перекус. Наверное, в тот момент я рассчитывал, что мой новый папа, Алан, приютит нас на ночь, а на следующий день мы уже будем дома. Когда меня спрашивают, сделал ли бы я что-нибудь иначе, если бы планировал поездку сейчас, я отвечаю: взял бы побольше трусов. Вообще побольше одежды.

Кажется, это уже начало нашего путешествия

Из-за волнения, которое шипело и бурлило в животе, я проснулся в несусветную рань. Попытался уснуть обратно, но куда там. Поэтому я встал и положил в рюкзак свои самые лучшие трусы-«боксеры». Помню, еще подумал, что к моменту, когда я их надену, я буду уже знако́м с Аланом Квакли. Любопытно, что первые мужские трусы появились семь тысяч лет назад (!) и имели форму кожаной набедренной повязки. Теперь кожаного белья никто не носит, потому что обильное потоотделение чрезвычайно неприятно для нижней половины туловища.

Я на цыпочках прокрался через гостиную, которая после «незадачи» превратилась в папину спальню. Папа лежал на диване, лицо его было озарено голубым светом с телеэкрана. Я знал, что надо позавтракать, хоть меня тошнило от волнения, и уже потянулся за шоколадным печеньем «Поп-Тартс», но, вспомнив письмо Бабс, сделал выбор в пользу цельнозерновых хлопьев «Уитабикс».

В семь с минутами я решил, что уже вполне можно отправляться на автобусную остановку возле дома Бена. Я не знал, стоит ли будить папу. Стоял над ним и смотрел, как поднимается и опадает его грудь. Он выглядел так мирно, так безмятежно, что мне захотелось обхватить его руками, как раньше, когда я был маленький…

Это был очень милый и трогательный момент – до тех пор, пока папа вдруг не подскочил и не замахнулся на меня костылем. От неожиданности я чуточку намочил свои «боксеры».