Королевство Бахрейн. Лики истории - Игорь Сенченко

— в-третьих, что арабы Залива были расположены к тому, чтобы «войти в более тесные… отношения с русскими», и явствовало это из следующего:

1. Желания шейха Мубарака, правителя Кувейта, «иметь постоянные сношения с российским генеральным консулом в Бушире»;

2. Поведения шейха ‘Абд ал-Вахаба, «который своим открытым доброжелательством к русским» вызвал «явно враждебное отношение к себе» со стороны представителя английских властей на Бахрейне и турецких властей в Эль-Катифе;

3. Готовности многих местных коммерсантов к «содействию русской торговле в крае». Среди них особо следовало бы назвать, указывал в отчете Николай Васильевич Богоявленский, бахрейнского торговца Хаджжи Джума’, которому г-н Гаскин, английский политический агент на Бахрейне, «несколько раз открыто высказывал свое неудовлетворение по поводу частых встреч и бесед его с пришлым русским» (28).

Во время пребывания на Бахрейне, сообщал Н. Богоявленский, шейх ‘Абд ал-Вахаб, приказал своему доверенному лицу делать для русского гостя все, что тому потребуется в его научной работе. И действительно, рассказывал Н. Богоявленский, «все, в чем он только нуждался», доставлялось ему тотчас же, и, что не менее важно, — по тем же ценам, что и для местных жителей, а не по завышенным, как для европейцев.

Ежедневно, со слов Н. Богоявленского, шейх ‘Абд ал-Вахаб и сам заходил к нему; случалось — и «и по два раза на день… чтобы справиться, все ли в порядке». «Экстраординарное, — как его называет русский ученый, — гостеприимство» шейха ‘Абд ал-Вахаба, оказанное ему, первому русскому человеку, прожившему на Бахрейне какое-то время, несмотря на явное противодействие тому англичан, «почти хозяев на острове», он склонен был рассматривать как проявление того обаяния и престижа, которым Государство Российское начинало пользоваться в Персидском заливе (29).

Коллежский асессор Николай Васильевич Богоявленский, сообщал министру иностранных дел графу Владимиру Николаевичу Ламздорфу (1844–1907) русский посланник в Персии Петр Михайлович Власов (1850–1904), посетил Мохаммеру (Мухаммару), Кувейт, Бахрейн и Маскат. Прожив в каждом из этих мест какое-то время, он «имел чуть ли не ежедневно свидания с шейхами и султанами оных. Со стороны всех их, равно как и лиц, им подчиненных, он встречал самый радушный прием, самое широкое гостеприимство и самые искренние симпатии к России». Н. Богоявленский уведомляет, что «обаяние русского имени на всем Аравийском побережье залива Персидского очень высоко», и что арабские шейхи желают «чаще видеть у себя русских». Высказываются в том плане, что «появление в их водах русских кораблей» дает им «надежды на то, что они не совсем еще забыты и покинуты на произвол англичан» (30).

Из документов АВПРИ следует, что Николай Васильевич Богоявленский собрал первую в Российской империи «коллекцию… зоологических материалов из Персидского залива» (31).

Делясь впечатлениями о Манаме, Н. Богоявленский писал, что городок этот, каким он его видел, был «довольно невелик», с «узкими и кривыми улочками». Почти половина населения проживала в окрестностях, в жилищах, сплетенных из пальмовых листьев. Народа всякого жительствовало на острове много: арабы и персы, белуджи и индусы. Объяснением том — жемчужный промысел. Коренное население «отличалось способностями к торговле». Подметил русский ученый и такую «национальную черту бахрейнцев, как присущее им обостренное чувство собственного достоинства» (32). Обратил внимание на веселые игры детишек на улицах. Уши у девочек были «истыканы дырочками», со вставленными в них кольцами («в каждом ухе до восьми штук»). Носили девочки кольца и в ноздрях, «с вдетыми в них жемчужинами…» (33).

Рассказывая о главном богатстве Бахрейна, жемчуге, Н. Богоявленский отмечал, что «ценился он еще в далекой древности»; что у купцов халдейских и финикийских, которые вели «обширную торговлю» с Индией, Аравией и странами Средиземноморья, одним из самых востребованных товаров был жемчуг. На Бахрейне во время сезона «жемчужной охоты» оставались только «женщины, дети и кули, то есть грузчики-носильщики тяжестей». Число ловцов на паруснике варьировалось «от восьми до 40 человек» в зависимости от величины судна.

Во времена португальского владычества в Персидском заливе, приводит интересные исторические сведения профессор Н. Богоявленский, с «каждой лодки», занимавшейся ловлей жемчуга, португальцы ежегодно взимали специальный налог в размере «15 аббасов» (трех рублей в пересчете на русские деньги). Без документа об уплате этого налога, под коим подразумевалось официальное разрешение на жемчужный промысел, «парусник подлежал потоплению». Выловленный арабами жемчуг португальцы «заставляли продавать», притом силой и по максимально низкой цене, «в их факторию в Гоа» (34).

Жемчужным промыслом, докладывал русский ученый-зоолог, занимались и в Красном море, около Суэца и у Джидды. Но именно Персидский залив можно было считать «первым местом на всем земном шаре по богатству, красоте и ценности вылавливаемого там жемчуга, а острова Бахрейнского архипелага — первым жемчужным местом во всем Персидском заливе». Скупали жемчуг тавваши, местные торговцы-оптовики жемчугом, и коммерсанты-индусы, банианы.

Шейх ‘Абд ал-Вахаб, крупный торговец жемчугом, к которому у Н. Богоявленского имелось рекомендательное письмо, и который всячески опекал его на Бахрейне, исполнил просьбу русского ученого и показал ему все сорта жемчуга, вылавливаемого в Заливе. Дело было так. Явился он к Н. Богоявленскому часов, эдак, в девять вечера, в кафтане, «весь край которого был увязан в большие узелочки». Усевшись, стал их развязывать и высыпать перед ним «целые пригоршни жемчуга», разных цветов и размеров, «то черных, то золотистых, то белоснежных». Проговорив с ним часов до двенадцати, «снова завязал жемчуг в узелочки», и, нисколько не страшась наступившей темноты, отправился домой. Один, по безлюдным и темным улочкам города (35).

Интересные сведения о Бахрейне содержатся в «Историко-политическом обзоре северо-восточного побережья Аравийского полуострова» (1904), подготовленном известным русским дипломатом-востоковедом, действительным тайным советником, послом Российской империи в Константинополе Иваном Алексеевичем Зиновьевым (1835–1917).

Острова Бахрейнского архипелага, пишет он, два из которых носят названия Бахрейн и Мухаррак, «образуют центр пользующихся всемирной известностью жемчужных лове ль». Именно это служило, и не раз, «непосредственным поводом к посягательствам на Бахрейн» со стороны целого ряда государств, имевших целью «упрочить свою власть в Персидском заливе». После «падения португальского владычества» в крае овладеть островами Бахрейнского архипелага, пока он не вошел в сферу влияния Англии, «пытались поочередно персы, султаны Маската, ваххабиты и турки».

Британцы, продолжает И. А. Зиновьев, дабы поставить Бахрейн на колени, предприняли против него несколько крупных военно-морских экспедиций (в 1859, 1867 и 1869 гг.). В 1867 г., обвинив шейха Мухаммада ибн Халифу в «поощрении пиратства» и в укрытии в своем уделе корсаров, «разрушили огнем палубной артиллерии своих судов» фортификационные укрепления Манамы, столицы Бахрейна. «Непокорных членов» правящего семейства сослали в Индию, а верховную власть в стране вверили 25-летнему шейху ‘Исе ибн ‘Али ибн Халифе.