Мари в вышине - Аньес Ледиг

Когда он умер, бабушка замкнулась, как устрица. Она еще улыбалась мне, мы немного разговаривали, она готовила еду, но за занавесками больше никого не было. Она ушла вместе с ним. Ее суть, то, что скрывается за глазами, если уметь правильно смотреть. Не как этот козел. Душа, дух, внутренняя сущность, содержательная основа – называйте, как хотите. Я называю это пещерой, потому что нужен свет во лбу, чтобы найти ее, третий глаз, как у спелеологов, и к тому же никогда не знаешь, что там обнаружишь. Она может скрывать сокровища, а может быть пустой и холодной. Мало людей, чьи пещеры интересно исследовать. У Антуана это пещера Али-Бабы.

Бабушка умерла три года спустя. От горя, сказал врач.

– А ваш дедушка был прав относительно фермы?

– Я тут счастлива. Здесь есть все, что мне нужно. И я сохранила его стадо. Потомство его лучших коров.

Я поставила подогреваться жаркое, приготовленное накануне. Хватило бы и на троих, но мне не хотелось его приглашать. Четверг был посвящен Антуану. И потом, я его недостаточно хорошо знаю, этого копа. Мы вместе овец не пасли.

Услышав, как подъезжает внедорожник, он осознал, что я кого-то жду.

– Оставляю вас. Звоните мне без колебаний, если возникнут хоть какие-то проблемы.

И он протянул мне свою визитную карточку. Я дала ему с собой небольшой кусочек сыра. Все-таки он почистил яблоки.

Я видела, как они мельком пересеклись во дворе. И это сработало. Антуан даже «здрасте» не сказал, а сразу заговорил о нем:

– Эй! У тебя хоть номер его есть?

– Хочешь его визитку? Лейтенант Деломбр. Это по поводу дела Жан-Рафа. Забудь! Он холоден, как бидон с молоком.

Но в коровьем вымени молоко теплое. Оно стынет, когда оказывается снаружи. Может, и с ним так же. Кто сказал, что когда-то и он не был теплым, а время, жизненные испытания и…

Может, уже хватит моему мозгу пытаться исследовать чужие пещеры? И подыскивать ему оправдания? Может, в этом типе ничего хорошего и нет.

– У него остались к тебе вопросы?

И тут я осознаю, что ни одного вопроса относительно расследования он мне так и не задал. Надо держать ухо востро, ведь известно, как копы умеют манипулировать людьми, чтобы добиться всяких признаний.

Антуан находит его очень соблазнительным. Обратное меня бы удивило.

А я нахожу его притягательным. Обратное удивило бы бабушку.

Отправляясь вчера к ней, я понял, что у меня нет никакой конкретной цели, даже ни единого вопроса по расследованию. Оно же завершено. Мне просто хочется установить, к какой категории ее отнести?

Или же я туда еду для собственного спокойствия. Глупо, но я постоянно это пережевываю. Влияние ее коров, без сомнения. Ладно, хватит! Женщина, одна, в глуши, в какой-то затерянной долине, на опушке леса, и поблизости никого, кроме парочки глухих стариков, замученных артрозом, это же приманка для всякой швали. Она может защитить себя? Хотелось бы посмотреть!

Когда я зашел в сыроварню, она не обернулась, слишком занятая своими сырами. Какое-то время я разглядывал ее со спины. На ней был большой клеенчатый белый фартук, в цвет сапог. На фермах свой цветовой код, что ли? Зеленый для коровьего навоза, белый для сыра, а когда она занимается соломой, то натягивает желтые сапоги?

В помещении царила знойная жара, а уровень влажности приближался к полному насыщению. Атмосфера тропического леса. На Мари короткие бермуды. Я видел, как по ее ногам стекают капли пота. Сверху на ней была довольно широкая фиолетовая футболка без рукавов с открытой спиной, никаких бретелек не торчало. Значит, без лифчика. Я подошел. Пот лил с нее градом. Даже три часа на велосипеде по солнцепеку не оказывают на меня такого эффекта. Несколько прядей ее волнистых волос приклеились к мокрому лбу, а остальные короткими резкими взмахами следовали за движением тела, ворочающего формы, чтобы извлечь из них сыры. Каждый ее жест был выверен, и мускулы сокращались, чередуясь в быстром ритме. У нее были руки чемпионки по лыжным гонкам. Крепкие, с четкими красивыми очертаниями и венами, выступающими как канаты под ковром. В вырезе довольно просторной футболки виднелось начало блестящей ложбинки между грудями.

Мое представление о сарделькообразной – даже в утягивающем белье – фермерше в платке и цветастой юбке потерпело сокрушительный удар.

А моя внутренняя температура приблизилась к красной черте, причем без всякой связи с жарой в помещении. Когда я почувствовал, что в штанах стало тесно, я сменил тему и заговорил о краже. Прошло лет двадцать с тех пор, как я последний раз испытывал подобное ощущение. То, которое заставляет нейроны выплясывать самбу под бешеный сердечный ритм, пока эти самые нейроны не оказываются между ног. У меня действительно было впечатление, что все они покинули черепную коробку, оставив вместо серого вещества белую вату. Я протрубил сбор, и они впопыхах выдали мне какую-то идиотскую статистику.

Наверняка я выглядел дебилом, когда излагал ей все цифровые данные по преступности в департаменте, потому что она в конце концов закрыла тему.

Согласен, мое беспокойство излишне.

И тут она снова выбила мои нейроны из колеи.

Она решила продолжить разговор в доме. Ей нужно было приготовить яблочный пирог. Она выложила передо мной нож и яблоки и исчезла на некоторое время, поднявшись наверх. Уставившись на кучку яблок, я вновь задумался о своей церебрально-генитальной самбе. Мне хотелось вгрызться в яблоко. К дьяволу змия и кару Божью! В любом случае, я в это не верю. Но ведь я не раз спал с девицами за последние двадцать лет. Почему же ни одна не оказывала на меня такого воздействия?

Она появилась в чистой сухой майке и легких брючках. Не переставая чистить яблоки, я исподтишка ее разглядывал, пока она замешивала тесто на углу стола. Из своих наблюдений я вывел, что она по-прежнему без лифчика, потому что видел, как два соска бьются о ткань в ритме замеса.

И тут в штанах у меня стало по-настоящему тесно. Черт возьми! Двадцать лет хоть бы хны, а тут дважды с интервалом в пятнадцать минут. Парад планет!

Потом она рассказывала мне о своей семье, о дедушке с бабушкой, умерших один от болезни, другая от тоски, что вызвало новое оживление у меня в паху. Вот в моей семье никто не умирал от тоски по ближнему. Скорее уж от его кулаков.

А потом я услышал, как во дворе с визгом припарковалась машина. Так вот к чему жаркое и яблочный пирог! Я все-таки оставил ей свою визитку, на всякий случай. Только на какой?!

Жаль, пахло вкусно. Теперь у меня не осталось никакого предлога заехать к ней еще раз, тем более что я не задал ни единого вопроса касательно расследования. Надеюсь, она не обратит на это внимания.

Ага, надейся!

Выходя, я столкнулся с огромным парнем. Трехдневная щетина. Открытая улыбка. Ласковый взгляд. Настоящий «добрый молодец»: сила плюс мягкость. Конечно, не такое впечатление сложилось у нее обо мне при первой встрече, когда я наставил на нее пистолет и тявкал, как немецкая овчарка. Я залежалая горькая конфета. Если женщине придется выбирать между ним и мной, шансов у меня ноль.