Охота на мудрецов. Неизданное - Дэлия Мор

- Я уже поняла, что генерал приезжал, можешь не рассказывать с самого начала.

Похвальная догадливость, даже для пророка.

- У меня на лице написано? - не дергаюсь, мне правда интересно.

- Ты будто предсказание о завтрашнем конце света сделала, - выражается Поэтесса в понятных для неё терминах, - я не знаю то ли водой тебя отпаивать, то ли Луция звать.

- Генерал ищет предателя среди офицеров, переносит бал с осени на весну и хочет, чтобы я за один вечер посмотрела всех в звании капитана и выше, - выпаливаю на одном дыхании.

- А я думала, вы там целовались, - разочарованно тянет соседка.

Собираюсь громко и возмущенно фыркнуть, но не получается. Почему-то вспоминается совсем не поцелуй вежливости, а момент, когда Наилий держал меня за руку. Так тихо было и уютно, что теперь глаза сами собой опускаются, а от стыда становится жарко.

- Скажешь тоже, целовались, - шепчу я.

- А что-то все-таки было, да? - нетерпеливо ерзает Поэтесса. - Рассказывай!

- Вот теперь мы точно как звезды, - выговариваю я ей, - вокруг генерала заговор, на него покушение готовят, а тебя волнует только целовался ли он на балконе.

Мудрец прищуривает большие зеленые глаза и хитро улыбается.

- Допустим, на жизнь Его Превосходства регулярно покушаются. Черных привязок на смерть, как ты говоришь, на нем более чем достаточно. А вот на женщин, подобных нам с тобой, генералы крайне редко обращают внимание. Если вообще обращают.

Неприятно колет под грудью. Будто бы это соревнование, а Наилий приз. Но мысль на самом деле дикая. Кто я рядом с ним?

- Ему от меня нужна только информация, - отвечаю резко и даже зло, - быстро найду предателя и свободна. Еще один вечер и всё.

Поэтесса кивает и улыбается, но не отстает.

- Так целовались или нет?

Закатываю глаза и шумно выдыхаю сквозь сжатые зубы.

- Нет. За руку держал...

Теперь мудрец вздыхает крайне расстроенно, а я не понимаю, чего она ждала. Балкон медицинского корпуса секретного военного центра не самое подходящее место для романтики, а я не самая подходящая женщина. В конце концов, личная симпатия работает как мощная мотивация. Влюбленная в генерала дурочка сделает гораздо больше, чем просто мимо проходящий мудрец. Гарантия лучшего результата. Но Поэтесса, кажется, слишком долго была оторвана от нормальной жизни и теперь ей нужно верить в сказку. Она обнимает меня за плечи, заглядывает в глаза и спрашивает.

- Тебе хоть понравилось?

Не хочется её расстраивать и врать нет смысла.

- Да.

- Ох, Ваше Превосходство, помогите мне, и так сводней себя чувствую, - стонет соседка, - знаешь, Мотылек, у меня нет взрослой дочери, я понятия не имею, что нужно говорить в такие моменты и нужно ли вообще говорить, но ты уж не шарахайся от генерала, когда до дела дойдет.

Не очень понимаю, о каком деле идет речь, но раз уж говорим о поцелуях, то киваю и соглашаюсь. Несуществующие боги, сейчас нафантазирую себе невесть что, поверю, потом плакать буду в подушку. Только нового витка кризиса мне не хватало. Чтобы ни спать, ни есть, ни дышать не хотелось. Почему-то кажется, что боль от абстрактной несправедливости жизни все же лучше, чем тоска безответного чувства. Да еще и к цзы'дарийцу с плаката в парадном кителе с веснушками и льдистым взглядом голубых глаз.

- А в чем ты на бал собралась? - хмурится Поэтесса.

Да, раз уж сказка, то до конца. Чтобы невзрачное чучело непременно превратилось в красавицу и укатило с блистательным офицером на блестящем черном автомобиле прямо из серых будней в яркую новую жизнь.

- А у меня много вариантов? - спрашиваю, оттягивая ворот больничной рубашки.

Мудрец кривится и качает головой.

- Закрутить тебе надо будет волосы. Нарежем полосок из бумаги, которую мне выдают записывать стихи, и сделаем тебе кудри. Глаза черной ручкой подведем, а губы свежей свеклой накрасим. Ненадолго, но хватит. Надо будет только припрятать корнеплод заранее. А когда бал?

Слушаю её и смеюсь. Бумага, свекла, ручка - чего только не придумает женщина, чтобы казаться привлекательнее, чем она есть.

- Свекла! Ты серьезно? - тыкаю мудреца локтем в бок. - Это все-таки бал у генерала.

- Вот пусть тогда Его Превосходство сам и беспокоится о твоем внешнем виде, - улыбается Поэтесса, - но локоны я тебе все-таки накручу.

Потом встает и кружится в проходе между кроватями. Легкая и счастливая. Я, наверное, никогда её такой не видела, а еще напевает что-то грустное и красивое одновременно.

- Тадам, тадам, тадам, пам-пам. Тада-дада-да-дам, пам-пам. Бал, Мотылек, а там вальс. Ты умеешь танцевать вальс?

- Училась когда-то на курсах, но сейчас в ногах запутаюсь.

- Вставай, - Поэтесса требовательно тянет меня за руку и почти сбрасывает с кровати. Смеюсь и послушно поднимаюсь, обнимаю мудреца за плечи и отклоняюсь назад. Соседка ведет, считая вслух шаги. А у меня в голове звучит музыка. Тихая и торжественная. Журчат весенними ручьями арфы, тонкими льдинками переливаются голоса скрипок, теплым ветром дуют медные трубы. Забываюсь и мы спотыкаемся обе, налетая на кровать.

- Не упади, - радостно восклицает Поэтесса, - места нет. И глаза закрой.

Потираю ушибленную ногу и возвращаюсь туда, где в темноте загадочно горят золотые огни, кружатся пары, скрипит натертый до блеска паркет, а рядом лучший мужчина на планете. Тадам-тадам-тадам, пам-пам.

В сумасшествии есть один отличный момент - можно жить в придуманном мире, не стесняясь, не оглядываться на мнение окружающих и не чувствовать горечи от возврата в реальность. Её просто нет. Я танцую с генералом на балу и слушаю прекрасную музыку.

Подготовка к балу украла у меня либрария. Флавий утонул в звонках, списках, согласованиях и размещении иногородних офицеров в столице. Жалел, наверное, что нельзя провести бал, как Совет генералов - удаленно по видеосвязи. Но молчал и не жаловался. Он никогда не жаловался, и это злило временами. Хотелось найти хоть что-нибудь, способное вывести лейтенанта Прима из его уверенности и привычки все всегда знать.

Ночь за окном гасила уличные фонари, а я сидел в штабе. Не думал, что так тяжко станет без помощника. Половина задач на мне замкнулась. В бездну длительные переписки ни о чем! В командировку надо, давно не был. Нагло влезу руководителем в любую запланированную операцию, и нет меня на неделю. Проклятье. Глупо и совершенно зря. Много жду от осеннего бала, значит, буду терпеть.

Прячу планшет в карман и выхожу в приемную. На столе, сложив руки под голову, спит Флавий. Сопит тихо и умиротворенно, как кадет-второгодка после тяжелой тренировки. Умаялся.