Мой босс - Оборотень - Лана Черная

— Скорее уж леди-моль, — бурчу, но послушно поднимаюсь и топаю за подругой.

Она перехватывает меня на полпути, разворачивает лицом к зеркалу в коридоре.

— Смотри на себя. Какая же ты моль? Ты же вся светишься, дуреха.

Я и смотрю. Белые волосы растрепаны и торчат в разные стороны. Морщусь. Забыла расчесать после душа и теперь тут полный ужас. Пытаюсь пригладить этот кошмар, но Лорка перехватывает мои запястья.

— Смотри, — настаивает она.

— Да ну тебя, — отмахиваюсь. — Что я там не видела?

Бледные тонкие волосы, прозрачная кожа, под которой видны все вены и капилляры, плоская грудь, задницы вообще нет. И в довесок ко всему разные глаза. Чучело, а не женщина.

— Дура ты, Радка, — вздыхает подруга так, словно я несмышленый ребенок. — Вот увидишь, сегодня все мужики будут твои.

Лорка не ошиблась. Едва нам стоило попасть в поле зрения парней в клубе, как меня увлекли на танцпол.

Вино, разбавленное текилой, плавит тело, распаляет огонь в венах. Высокий брюнет закруживает в танце, то отпуская, то притягивая к себе. На танцполе я забываю обо всем, прикрываю глаза, на третьей мелодии избавившись от всех партнеров.

Музыка течет по венам, она часть меня. Я сама музыка. Скольжу руками по телу, прогибаюсь, кружусь, отдаваясь всей собой ударным ритмам. Кожа вспыхивает и электрическая волна пронизывает до кончиков пальцев.

Я запинаюсь, выпадая из ритма, оступаюсь, лечу вперед и влетаю в мужские руки, пахнущие горькой полынью.

— Лука…

— Ради…

Лука.

Неделя первая.

Запах. Зверь учуял его первый. Зарычал.

Ее запах. Свежий, тонким шлейфом пробивающийся сквозь пот, дешевый парфюм и алкоголь.

Прикрываю глаза и с жадностью втягиваю этот волшебный аромат. Мята ласкает нюх, впитывается в кровь.

Моя мятная девочка здесь, совсем рядом, в этом притоне. Злость вспыхивает горьким ядом. Сжимаю кулаки, забывая про собеседника.

Мальчишка тоже злится. Его злость пахнет острым перцем. Чистая, искренняя.

Бросаю на него короткий взгляд. Смотрит в толпу, практически не мигая. Ладони в карманах брюк сжаты в кулаки, по скулам гуляют желваки. Любопытно.

Прослеживаю его взгляд и вижу ее.

Вернее, сперва я вижу ноги. Стройные, на высокой шпильке. Скольжу взглядом по светлой коже, представляя как эти ножки будут смотреться на моих плечах. Член в штанах оживляется, подсказывая, что это будет просто шикарное зрелище.

Кожаные шорты до середины бедра обнимают упругую задницу. Развести бы руками эти округлые половинки, пройтись языком по ложбинке, выбивая из этой упрямицы стоны удовольствия.

А еще лучше поставить ее на колени и хорошенько…наказать, чтобы не то что танцевать, стоять не смогла бы. Запах вожделения пробивается сквозь мяту и я морщусь, отключая к бесам все тормоза.

Просто иду к ней.

Сгрести в охапку и увезти отсюда домой. А там уже долго и со вкусом наказывать за плохое поведение.

Ловлю каждое ее движение: изгиб бедер, поворот, руки скользят по животу, груди, обтянутой тонкой маечкой, ничего не скрывающей. И от прикосновения ладошек к полушариям, сосочки натягивают темную ткань.

Проклятье, совсем девчонка с катушек слетела! Явиться в клуб без нижнего белья.

— Убью, — рычу, когда какой-то хлыщ тянет к моей девочке свои грязные лапы.

Но она даже не замечает, выгибается, запустив пальцы в белоснежное облако волос, улыбается, а я застываю на месте, нокаутированный увиденным.

Ее белоснежная кожа вдруг вспыхивает золотом. Огненные змейки скользят под кожей, солнечным цветком расцветая в животе. Запах мяты усиливается, сводит с ума.

Зверь внутри меня поднимает голову, рычит, рвется наружу.

Почуял свою самку и теперь у него одно желание — утащить в свое логово и сделать своей. Обладать, заклеймить, присвоить и никому не показывать.

Ох, как я понимаю тебя, друг. Но еще не время.

Зверь скалится, пытаясь вырваться, но я сильнее.

Просто жду, когда девчонка сама упадет ко мне в руки.

— Лука… — шепчет, не поднимая глаз, с шумом втягивая мой аромат.

— Ради… — носом за ухом, усмиряя зверя, давая ему временный антидот от его наваждения.

Она горячая, тяжело дышит и пахнет так, что мои яйца вот-вот взорвутся от возбуждения. Сжимаю ее, приподнимая над полом. Она тут же обнимает меня своими ножками, потершись промежностью о налитый желанием член. Выдыхает рвано, прижимаясь всей собой.

И тело тут же отзывается. Вспоминает, какая она податливая и дикая, когда возбуждена. Дерзкая и дурманящая. И я хочу ее всю в безраздельное владение.

— Что же ты творишь, девочка? — хриплю, прикусывая плечо, на котором тут же остается багровый след. Накрываю след языком, зализывая рану. Но она дергает плечом, уводя из-под ласки, оцарапывая кожу о мои зубы. Словно ей нравится, когда на ее коже мои метки. — Проклятье, Раадии…

Зверь радостно хохочет внутри, в предвкушении подняв голову.

— Я не проклятье, — шепчет моя девочка, запуская руки под куртку, ловко справляясь с пуговицами на рубашке.

Одна, вторая, третья.

— Я твое удовольствие…

И вот уже ее холодные ладошки скользят по коже груди, очерчивая напряженные мышцы. А губы оставляют влажный след на шее, скручивая желание в тугой жгут.

— Хочешь заняться сексом прямо здесь? — рычу, сжимая в ладонях ее упругую попку.

Она отрывается от моей шеи, которую самозабвенно облизывала, смотрит своими поразительными разноцветными глазами, до краев наполненными желанием. Облизывает искусанные губы.

И мой “дружок” едва не рвет ткань брюк в желании оказаться внутри этой сладкой девочки. Ощутить тугие объятия ее плоти, погрузиться в шелковый жар, смешать свое семя с ее соком, чтобы все знали — моя.

И зверь довольно урчит внутри.

А Ради тем временем приходит в себя: взгляд проясняется и запах меняется, позволяя проступить ноткам жасмина. Мотает головой и вцепляется тонкими пальчиками в мои плечи.

Не сдерживаю улыбки, наблюдая, как в золотисто-синих глазах серыми точками проступает страх. Румянец заливает щеки, шею, острые плечи.

И желание заглянуть, вся ли она превратилась в соблазнительную пунцовую конфетку, сводит с ума. Проклятье, так я точно подохну от перевозбуждения.

— Мамочки, — стонет она, пряча лицо на моем плече, — что я творю?

— Соблазняешь меня, — подсказываю, выгнув бровь. Утром она была куда смелее и развратнее, хотя ее смущение вставляет похлеще ее смелости. Ради что-то мычит в ответ. — Согласен, место не самое подходящее, но…