Тень стрекозы - Татьяна Полякова

Полгода мы не встречались, и я начала о ней забывать. Вочередной раз вернувшись в родной город, я, проходя мимо городского Дворцакультуры, увидела скромную афишу. «Презентация книги Светланы Старостиной„Тайники души“, — значилось на ней. Против воли я притормозила,разглядывая афишу. Следовало бы сходить на презентацию, проявить интерес, таксказать, хотя ничего путного от Светки я не ждала. Должно быть, она нашласпонсоров, чтобы издать свои труды тиражом в пятьсот экземпляров, решила я,уверенная, что ни один издатель не стал бы их печатать на свои кровные. Номысль о том, что Светка вновь вторгнется в мою жизнь, пугала, и я туда непошла.

Вечером, уже после презентации, мне позвонила наша общаяпреподавательница, дама экзальтированная и довольно язвительная. Звонок весьмаудивил. Прежде всего потому, что ранее звонить мне ей в голову не приходило. Явообще очень сомневалась, что ей даже известен мой номер телефона. Еще большепоразили ее голос, звеневший от счастья, и неумеренные похвалы в адреспоэтической книги Светланы Старостиной.

— Это что-то потрясающее! — несколько разповторила она. — Я пошла лишь из вежливости, а получила истинноеудовольствие! Представьте, я и не подозревала, что она так талантлива.Серенькая мышка.., и вдруг такое! Жаль, что вас не было, ваша подруга всехочаровала!

Я ответила в том смысле, что весьма сожалею, но меня никтоне пригласил, и о презентации я ничего не знала. Думаю, это было простительноеотступление от истины. И еще я добавила, что подругами мы уже довольно давно неявляемся.

Отзыв дамы о стихах Светки привел меня в смущение. Хоть онаи со странностями, но в здравом смысле ей не откажешь, да и литературный вкус унее, безусловно, был. Выходит, Светка за время нашей разлуки преуспела иобзавелась талантом. Хотя я и не представляла, каким образом такое моглопроизойти.

Размышляла я об этом недолго, порадовавшись только, что ей вжизни хоть что-то все-таки удалось. Но когда через неделю в газетном киоске яувидела тонюсенький сборник стихов с нашим общим со Светкой именем на обложке,купила его и, не дожидаясь возвращения домой, принялась листать, сев в машину.Разгадка оказалась весьма неожиданной: собственные Светкины стихи были щедроразбавлены моими. Надо признать, выбрала она самые лучшие. Я не поленилась ипроизвела нехитрый подсчет: на восемь ее собственных — сорок два стихотворениямои.

Минут десять я весело смеялась, глядя в окно, потомпризадумалась. Собственно, авторство волновало меня мало, тогда я считала своестихотворство пройденным этапом, и то, что Светка урвала немного чужихвосторгов банальным воровством, не очень-то удивило меня и ничуть не разозлило.Поступок вполне в ее стиле. Однако следовало признать: она нашла-таки способостаться в моей жизни. Собственные мои стихи теперь вызывали у меня едва ли неотвращение. Как нашкодивший любовник, который спит с твоей подругой, а потомдрожит при мысли, что ты об этом узнаешь. Как будто мои чувства публичноосмеяли и изгадили.

Выяснять со Светкой отношения я не стала, подозревая, чтоименно этого она и добивалась. Я зашвырнула книжку в бардачок и думать о ней забыла,но через месяц в газете появился рассказ, подписанный «С. Старостина». Рассказбыл мой, но в редакцию его передала Светка, выдав за собственный. Стало ясно: вмоем столе и компьютере она рылась не зря, меня еще ожидают сюрпризы. И они незамедлили последовать. Все восемь моих рассказов были напечатаны в течение трехмесяцев. Светка приобрела литературную популярность в родном городе, ее дажепригласили вести семинар в университете.

У кого-то даже родилась идея выпустить книгу. Надеюсь,все-таки не у самой Светки, потому что из-за этого она оказалась в ловушке: наполноценную книжку восьми небольших рассказов было явно маловато, и ейпредложили написать еще. Книжка все-таки вышла. Я хохотала во все горло, читаяее. Мои собственные идеи и замыслы, переданные корявым Светкиным языком, этобыло нечто. Но надо отдать должное — память у нее прекрасная.

Книжку заметили, в одной из газет появилась рецензия, где еетворчество определили как весьма неровное, в котором взлеты чередуются спадениями, «идея хороша, но автор не смог справиться с поставленной целью», ипрочее в том же духе. Я ждала, что же последует за всем этим. И вот…

Темной ноябрьской ночью, которую я коротала в одиночестве, вочередной раз приехав в родной город, кто-то позвонил в дверь, и я пошла открывать,ничего особо подлого от судьбы не ожидая. На пороге стояла Светка. Мокрые прядиволос падали на ее лицо, она дрожала, точно брошенный котенок под дождем, ипрошептала посиневшими губами:

— Пусти меня, пожалуйста.

Открывать дверь было глупостью, а впускать ее в дом и тогохуже, но я вдруг подумала, что она, должно быть, часа три торчала под моимиокнами, замерзла и вполне могла свалиться с воспалением легких. Так как ячеловек, не лишенный чувства сострадания, я позволила ей войти. Здравый смысл отступил.

— Вот, значит, так ты теперь живешь? — спросилаСветка, устраиваясь в кресле. — А я часто хожу к нашему дому. Ты несердишься, что я говорю «наш дом»? — с видом испуганного подросткаспросила она.

— Говори на здоровье, — кивнула я.

— А чаю можно? — Глаза ее широко распахнулись, и японяла, что мне предстоит увидеть все ее обычные фокусы.

— Лучше выпей коньяка.

Я налила ей рюмку, и она ее выпила, с благодарностью одаривменя улыбкой.

— Ты меня ненавидишь, — отдышавшись, произнеслаСветка.

— С какой стати?

— Я знаю. Ненавидишь. — В ее голосе зазвучалинотки давно осточертевшей мне истеричности. Самое время вызвать ей такси… Япотянулась к телефону, но она схватила меня за руку, торопливо продолжив:

— За те книжки. Да? Ты считаешь, я украла твои стихи?

— А ты сама как считаешь? — проявила я интерес.

— Это мои стихи! — вдруг убежденно сказала она. Ивзахлеб продолжила:

— Я не умею объяснить, я бездарна… Но я чувствовала,что это мои стихи… Понимаешь? Ты сказала то, о чем тосковала моя душа…

— В следующий сборник включи Блока. Насколько я помню,по нему ты тосковала еще больше.

— Ты не понимаешь, — пробормотала она сгоречью. — Почему ты выгнала меня из своей жизни? Разве ты не видишь, чтоты и я, мы одно целое?

— Я вижу, что ты за это время так и не пришла всознание.

— Зачем ты так? Так жестоко.., так больно. Ты жезнаешь, я никогда не хотела стать твоей любовницей… Ведь знаешь?

— Знаю, ты хотела большего: стать мною. Совершеннаянелепица. Почему бы тебе для разнообразия не побыть самой собой?