(Не) чужой ребёнок - Аля Морейно

заставить меня из неё пить. Но он не учитывает, что клей токсичен и чашка больше не пригодна для использования по назначению.

У наших отношений нет перспективы. Они оказались нежизнеспособны. А двухмесячный брак – в буквальном смысле бракованным. Я даже не уверена, что Павел испытывает сожаление. Скорее, принимает развод как данность. Подумаешь: был штамп в паспорте – и нет штампа, была жена – и нет жены. Он всё равно уедет за границу, ему не придётся ничего менять в своей жизни и своих планах. Только теперь не нужно будет хранить верность далёкой жене… Так что для него всё складывается весьма неплохо. Может быть, он даже и рад избавиться от обязательств, исполнить которые не в состоянии.

Я же… Кажется, я умерла в то проклятое утро после его выпускного, когда поняла, что мой муж – вовсе не принц на белом коне, а самый обычный кобель.

- Да, чуть не забыл, – Павел роется в сумке.

Наконец достаёт и протягивает мне какой-то конверт. Бумажное письмо? Как старомодно и не похоже на него. Неужели настолько раскаивается? Поздно… Брать не тороплюсь. Всё равно уже ничего не изменить.

- Что это? – реагирую вяло.

Я подавлена, мне нехорошо. Стресс плохо влияет на моё самочувствие. За месяц, что мы ждали официального развода, я извелась, осунулась, похудела. А может быть, и поседела. Нет ничего хуже ожидания неизбежного конца…

Кажется, лишь выйдя из этого мрачного здания, смогу вдохнуть на полную грудь и улыбнуться солнцу. Я сильная. Начать новую жизнь для меня – как раз плюнуть.

- Тут деньги.

- Деньги? – переспрашиваю, искренне удивляясь. – Зачем?

Мы теперь чужие люди. В ожидании развода я сто раз уже распланировала свой скудный бюджет, расписала все статьи расходов. С трудом, но удалось покрыть все необходимые нужды. Если не вытяну, пойду к родителям на поклон: уверена, они не оставят меня без поддержки. Нужно только как-то собраться с духом и сообщить им о разводе.

Не собираюсь я опускаться и принимать от Павла подачки. Пусть катится с ними к чёрту! Мне от него больше ничего не надо! Пусть своей Инге суёт конверты.

Но Павла не волнуют мои эмоции. Протягивая конверт, уточняет:

- Мало ли, на что понадобится. За квартиру заплатить на первое время или на аборт, если вдруг что…

Боже, какая низость! Ладно с оплатой квартиры. Хотя зачем она мне теперь? Перееду в квартиру поменьше, за неё счета будут скромнее. Но про аборт… Это чудовищно! Он ведь знает, что я не могу быть беременной, поскольку дисциплинированно принимала противозачаточные таблетки. Но сам факт! Как можно вот так, походя, послать жену, пусть и бывшую, на аборт? Как можно даже просто допустить мысль об убийстве своего ребёнка? Оказывается, Павел – не только кобель, но и чудовище!

Как я могла раньше этого не заметить?

Рука сама по себе поднимается, совершает круговое движение и громким шлепком опускается на его щёку. Всё происходит автоматически и, кажется, вовсе без моего участия. Делаю глубокий вдох и, не говоря ни слова, отхожу в другой конец коридора. Опускаюсь на стул и пытаюсь остудить клокочущую внутри лаву. Если до сих пор я как-то держалась, то фраза про аборт меня окончательно добила.

Невероятно! Как он мог? Мы долго встречались и почти два года прожили вместе. И всё это время рядом со мной было бездушное чудовище…

Когда наконец нам отдают документы, я выскакиваю из ЗАГСа, чтобы как можно скорее оказаться подальше от человека, который не просто изменил мне, но и раздавил, от души потоптавшись грязными сапогами.

- Лиза, не стоит так остро реагировать, – несётся мне вслед. – Я просто неудачно сформулировал свою мысль.

Не хочу его слушать… Закрываю уши руками и несусь сломя голову, не разбирая пути. Останавливаюсь, оказавшись в каком-то переулке, где никогда не была. Оглядываюсь по сторонам, прикидывая, как отсюда добираться домой. Лава вытекает, оставляя после себя внутри болезненное пепелище…

* * *

Выходные посвящаю переезду. Моя новая квартира расположена в старом доме. Полагаю, ему не меньше ста лет, а может, и намного больше. Но четвёртый этаж был пристроен относительно недавно, причём наверняка с целью сдачи помещений в аренду квартирантам. Тут не очень высокие потолки и совсем небольшие комнаты.

Мы со Светой с большим трудом затаскиваем мои вещи на верхний этаж без лифта. Физзарядка получается настолько энергичная, что последнюю ходку сестра делает без меня – я без сил валюсь на кровать.

- Что-то ты мне, красавица, не нравишься, – в голосе слышится тревога. – Бледная, зелёная, худая. Неужели так страдаешь по своему недопринцу?

- Не знаю, Свет, – говорю искренне. – Этот развод вытянул из меня все жилы.

Сестра пока единственная из родственников, кто в курсе моих грустных новостей. Пришлось ей признаться, потому что сама я ни за что не перетянула бы вещи в новую квартиру. Поначалу, правда, я пыталась врать, что Паша уехал, а я поменяла жильё на меньшее в целях экономии.

Но это вызвало ещё больше вопросов. Например, куда пропали все вещи моего мужа. Если он уехал на время и планирует иногда меня навещать, то хоть пара футболок должна была остаться…

Да и сам факт обмена одной двухкомнатной квартиру на другую, пусть и более дешёвую, показался подозрительным. Ведь через две недели начнётся учебный год, и ко мне приедет жить Оксана. А родители сразу заявили, что будут платить половину стоимости аренды.

- Ну ладно, ты отдыхай, а я сгоняю в магазин, – заявляет сестра. – Надо бы хоть что-то положить в холодильник. Да и отпраздновать новоселье не помешает, – подмигивает.

- Сейчас, погоди, я с тобой пойду… – пытаюсь подняться, но голова упрямо кружится и вынуждает меня вернуться в горизонтальное положение.

Слабость и головокружение с тошнотой в последнее время стали моими постоянными спутниками. Как будущий врач, я понимаю, что это ненормально. Но выбраться к врачу просто нет сил. Я и так с огромным трудом справилась со сборами своего барахла для переезда…

- Так, поняла. Ещё и в аптеку зайти надо.

- Зачем это? – удивляюсь.

- Тест куплю. Месячные у тебя когда в последний раз были?

- Месяц назад, как раз вот-вот должны начаться. Ты что, думаешь, что я беременная?

Сестра смотрит многозначительно и кивает.

- Нет, это исключено, – смеюсь. – Разве что от святого духа.

- Вот