Гроза чужих морей - Михаил Михеев

В это время Плотников наконец и понял, что произошло. Во-первых, он сообразил, какое несоответствие увидел – исчезли все катера и яхты, которые были вокруг, но главное, исчезли многочисленные строения на берегу. Голые, дикие скалы, как… да как сто с лишним лет назад. И в этот момент ему доложили об отсутствии связи с кем бы то ни было, и вообще об отсутствии спутников на орбите. А вот корабли, вполне себе боевые, и притом явно древние, имелись. Получалось, что они провалились в прошлое. Невероятно, разумеется, но как рабочая гипотеза подойдет вполне, в тонкостях можно было разобраться потом. Судя по тому, как переглядывались присутствующие здесь же офицеры, такая мысль пришла в голову не ему одному.

В свою очередь, адмирал Уриу был в шоке. Он не был новичком, и погоны свои заработал не просиживая штаны в штабе, но раньше ему приходилось сражаться с китайцами, многочисленными и часто неплохо вооруженными, но в подавляющем большинстве нестойкими, слабо обученными и, вдобавок, далеко не всегда понимающими, что им, собственно, делать и какую стратегию с тактикой выбирать. Да что там, их только ленивый не бил, те же русские парой дивизий разогнали всю китайскую армию, после чего походя, не напрягаясь взяли Пекин. С таким противником не воюют, его просто бьют. А вот сейчас до него стало доходить, что такое иметь дело с опытным, хорошо обученным врагом, имеющим не только более древнюю морскую историю и, похоже, лучшее оружие, но и готовым, а главное, умеющим именно воевать. Мгновенное и безжалостное уничтожение "Асамы", которая как раз сейчас медленно и величественно ложилась на борт, выпуская при этом густые потоки белого пара из изуродованного русскими снарядами машинного отделения. Котлы, правда, не взорвались, но это было уже непринципиально – восстановить крейсер было уже невозможно, проще и дешевле построить новый.

Однако и отступать Уриу не собирался, тем более что под его командованием все еще оставалась пять крейсеров. Вон как раз сейчас на "Чиоде" не дожидаясь приказа выбирали якорную цепь, командующий крейсером Муроками, очевидно, намерен был то ли начать спасательную операцию, подбирая моряков с "Асамы", то ли, напротив, попытаться укрыться за ее все еще внушительно выступающей над водой тушей – здесь было мелко, и полностью броненосному крейсеру было не затонуть. Кстати, укрыться, хотя бы и таким образом, было в данной ситуации далеко не самой худшей идеей. По всему выходило, что "Чиода", находясь второй в строю, станет ближайшим кандидатом на расстрел. На то, что русские по какой-либо причине не станут в нее стрелять, надеяться было глупо, удивительным было уже то, что они все еще не начали это делать.

Вообще, план японского адмирала рухнул с блеском и треском. Если по его первоначальным расчетам выходило, что русские будут последовательно проходить мимо его кораблей, так же последовательно получая с них разнокалиберные гостинцы, то теперь ситуация становилась прямо противоположной. Сильнейший корабль будет последовательно проходить мимо японских крейсеров, так же последовательно и неторопливо расстреливая их с безопасной дистанции.

Единственным выходом, который пришел в голову адмиралу, было сократить дистанцию и засыпать одинокий русский корабль снарядами. О том, что можно еще и попытаться отступить, он даже не подумал – тому, кто имея пять кораблей готов бежать от одного-единственного, остается только сделать сепукку, причем заранее, еще до того, как будет отдан приказ об отступлении. Реагировать на кризис Уриу, надо сказать, умел быстро, поэтому уже через минуту на японских кораблях, не теряя времени на то, чтобы выбрать якоря, принялись расклепывать цепи. Конечно, за такое потом по головке не погладят, но время было слишком дорого. Сам же адмирал, воспользовавшись тем, что дистанция немного сократилась, попытался еще раз рассмотреть русского в бинокль. Увиденное повергло его в уныние – мало того, что неизвестный корабль нес не установленную на палубе и практически незащищенную артиллерию, как "Варяг", а имел башни, так еще и башен обнаружилось целых три. Это отчасти объясняло запредельную скорострельность русских орудий, но не могло ответить на вопрос, где "Варяг" и откуда здесь взялся этот монстр. К тому же, судя по всему, размерами он должен был превосходить иной броненосец, а драться с броненосцем – отнюдь не самое мудрое решение. На этом фоне полное отсутствие дыма от сгоревшего угля уже не выглядело странным, воспринимаясь почти как должное.

А еще русский корабль (назвать этого монстра крейсером язык не поворачивался) шел со скоростью заметно большей, чем можно было ожидать от того же "Варяга". Навскидку Уриу определил ее как шестнадцать-восемнадцать узлов, хотя, на самом деле, "Мурманск" шел уже на двадцати. Правда, и этого Уриу, опять же, не мог пока знать, уже через несколько минут Плотников приказал снизить ход до четырнадцати, а потом и до двенадцати узлов – гидрографию района и он сам, и его штурманы знали довольно посредственно, опираясь, в основном, на информацию, заложенную в память компьютера. Там, к его удивлению, были данные и по состоянию проливов столетней давности, что наводило на серьезные размышления, причем доступ к этим базам данным, как доложил штурман, у него появился только что. Однако в абсолютной достоверности сведений Плотников уверен не был, и потому решил подстраховаться, тем более что, как он убедился на примере свежеутопленной "Асамы", огневая мощь его корабля обеспечивала тому в бою подавляющее преимущество. Несколько попаданий, которые можно было получить из-за того, что какой-нибудь японский крейсер успеет сблизиться на опасную дистанцию, командир "Мурманска" считал меньшим риском, чем распоротое о камни днище. В конце-концов, его крейсер уже получил несколько попаданий, но ни одного пробития брони пока не наблюдалось. Правда, молчащая носовая башня наводила на мрачные мысли относительно надежности механизмов, но, вполне возможно, с ними все не так страшно, как кажется на первый взгляд. После боя он заставит эту башню по винтику перебрать, но найти причину отказа, а пока и две действующие башни давали возможность расстреливать японские корабли с запредельной для тех дистанции. Жаль только, что из-за узости фарватера невозможно будет, пользуясь двойным преимуществом в скорости, удерживать противника на безопасном расстоянии, в свою очередь, безнаказанно расстреливая японские крейсера издали, однако в мире нет ничего совершенного. Да и потом, по всему выходило, что "Мурманск" способен если не уничтожить, то как минимум серьезно повредить все японские корабли еще до того, как они приблизятся и станут по-настоящему опасны.

Между тем наконец-то поступил доклад о состоянии артиллерии. По первой башне данные были неутешительными – надо было лезть внутрь и разбираться с ее оказавшимися чересчур нежными потрохами, и сколько на это уйдет времени, было непонятно, а вот вторая башня, то если верить артиллеристам, восстановила боеспособность. Это радовало, потому что японские корабли уже снимались с якорей, и вскоре бой должен был продолжиться. В том, что японцы, встретившись с противником, который им явно не по зубам, не попытаются уйти, а будут драться, Плотников не сомневался ни на миг. Это его современники, возможно, отступили бы, но японцы начала двадцатого и середины двадцать первого века – это очень разные люди, и от тех, кто был его нынешним противником, отступления, то есть, по их меркам, трусости ожидать было наивно.