История безнравственности - Чингиз Абдуллаев

Утром они спустились к завтраку перед самым закрытием ресторана. Впрочем, большинство отдыхающих так и делали, просыпаясь довольно поздно. Сказывались к тому же и поздние ужины. Уже известная компания, состоявшая из трех семейных пар, располагалась за большим столом на веранде. Они успели прийти сюда еще несколько минут назад и теперь ждали официантов, обмениваясь репликами. Официанты быстро расставляли приборы, несли тарелки, кофейники, чайники, чашки. Сегодня было довольно прохладно, и Дронго вместе с Джил прошли на веранду, так как внутри ресторана свободных столиков уже не было. Увидев их, Аида кивнула Дронго в знак приветствия. Он вежливо поздоровался.

Буквально вслед за ними появился и Вязанкин со своей подругой. Они тоже вышли на веранду, хотя было заметно, как не хотелось Вязанкину проходить мимо большого стола, за которым сидел Фигуровский. Тот равнодушно взглянул на проходившую мимо пару, видимо, не узнал их. Вязанкин демонстративно уселся спиной к большому столу. Рядом устроилась Светлана.

Через некоторое время вся шестерка поднялась, чтобы пройти к столам, где можно было выбрать соответствующую еду. Только Паруйр чуть замешкался – в этот момент ему кто-то позвонил на мобильный телефон. Он быстро пробормотал в трубку нечто невнятное и присоединился к своей компании. Пока они наполняли свои тарелки, Вязанкин и его спутница терпеливо ждали, когда Фигуровский и его супруга вернутся к столу, и тогда Вязанкин, быстро поднявшись, прошел мимо большого стола.

Дронго взглянул на Джил. Она налила себе кофе с молоком и собралась пройти к столам, чтобы выбрать себе продукты на завтрак. Дронго присоединился к ней, попросив повара сделать ему яичницу. За свой столик они вернулись через несколько минут. За соседним столиком Аида недовольно заметила:

– Наверное, кофе уже холодный.

– А я не пью очень горячий, – ответил ей Фигуровский.

– Сейчас попрошу официанта принести еще один кофейник, – предложил Паруйр.

Подскочивший официант налил Аиде кофе из свежего кофейника.

– Здесь хороший кофе, – произнесла она, взяв чашку и сделав несколько глотков.

Официант налил кофе и Зое, супруге Фигуровского. Она не успела потянуться за своей чашкой, как Фигуровский сделал из своей большой глоток и тут же громко закашлял. Расплескивая кофе, поставил чашку обратно на стол.

– Что случилось? – спросила Зоя. – Кофе оказался слишком горячим?

– Нормальный, – ответила за него Аида. Но Фигуровский продолжал кашлять. Лицо его побагровело, он словно задыхался. Зоя быстро поднялась и сильно хлопнула его несколько раз по спине, словно он подавился чем-то. На них уже стали обращать внимание остальные посетители. Было видно, что Фигуровский с каждой минутой чувствует себя хуже и хуже. Сидевший в углу веранды неизвестный гость, с выбритой головой и резкими чертами лица, даже поднялся, показывая официантам на бизнесмена. У него была седая щеточка усов, серые глаза, большие уши, прижатые к идеальному черепу. Один из официантов быстро принес большой стакан холодной воды, и Михаил Матвеевич залпом выпил воду, жестом попросив официанта принести еще один стакан. После второго стакана ему стало гораздо лучше, он даже попытался улыбнуться, достав носовой платок и вытирая выступившие слезы, но лицо по-прежнему оставалось багровым.

– Все нормально, – прохрипел он, – ничего страшного. Наверное, подавился хамоном. Взял слишком большой кусок.

– Вы всегда берете слишком большие куски, Михаил Матвеевич, – достаточно саркастически заметил Паруйр.

– Да, – согласился Фигуровский, – у меня такой характер.

Однако ничего больше он есть не захотел. Было заметно, что он все еще не пришел в себя. Зоя испытующе смотрела на своего мужа. Тот улыбался и пил воду, не притрагиваясь ни к еде, ни к своему кофе.

Аида и Линара переговаривались, не понимая, что именно произошло. Паруйр предположил, что Фигуровский подавился большим куском хамона, Дастан возразил, что это могла быть косточка от сливы. Как бы там ни было, Фигуровскому дали еще стакан воды, и он тут же выпил его. Зоя пожала плечами и вернулась на свое место. Фигуровский снова закашлялся, правда, на этот раз слабее прежнего. Вдруг он неожиданно произнес:

– Нужно вообще меньше есть. Мой диетолог считает, что я должен проходить специальные курсы для похудения, и мне необходимо сбросить десять – пятнадцать килограммов. Наверное, он прав. Утром я как раз не забыл принять свое лекарство.

– Тебе нужно меньше есть, – раздраженно проговорила Зоя, – чтобы нас так не пугать.

Все расслабились, начали громко разговаривать, шутить. Официант отошел от их столика, а наблюдавшая за ними дежурная облегченно улыбнулась. Джил, взглянув на Дронго, заметила:

– Он действительно очень тучный человек.

– Возможно, – согласился Дронго, – ему действительно следует похудеть.

Справа от них сидела семейная пара иностранцев. Достаточно молодые, где-то около сорока. Мужчина – светловолосый, даже скорее белобрысый, с круглым лицом, в очках, с пухлыми губами, одет в длинные коричневые шорты и белую майку. Женщина – в купальном костюме, обмотанная прозрачным парео вокруг пояса, темные волосы затянуты ленточкой. Светлые глаза, ровные черты лица. Очевидно, они из Финляндии, так как оба говорили по-фински. Во всяком случае, так ему показалось. Или это не совсем финский? Мужчина попытался подняться, чтобы оказать помощь Фигуровскому, когда тот начал задыхаться, но супруга удержала его за руку, что-то быстро сказав. Дронго еще подумал, что самыми сложными языками в Европе традиционно считали финский и венгерский.

Фигуровский и его компания быстро ушли, а оставшиеся на веранде Вязанкин и его спутница начали громко обсуждать произошедший эпизод.

– Нажрался и начал рыгать, – зло пробормотал Вязанкин. – Все ему мало, все ему кажется недостаточно.

– Не нужно так говорить, – попросила Светлана. – Я так испугалась, когда он стал задыхаться. Он так сильно покраснел.

– Похоже, что ты до сих пор хорошо к нему относишься, – несколько ревнивым голосом произнес Вязанкин.

– Мне просто стало его жалко, – призналась она.

– А вот он тебя не пожалел, когда выгнал с работы. И меня не пожалел, когда разорвал контракты. Ты все забыла? Короткая же у тебя память. Он самый настоящий сукин сын. Просто прошло уже пять лет, и он нас с тобой не узнал. Или еще хуже – узнал и сделал вид, что не узнает.

– Вязанкин, почему ты такой злой?

– А ты, Хворостова, почему такая добрая, готовая все забыть и простить? Я лично – не готов. Давай уйдем отсюда, а то мы снова начнем ссориться, а я не хочу, чтобы кто-нибудь из гостей услышал наш спор и решил, что мы приехали сюда специально следить за этим прохвостом. Пойдем…

Они поднялись, направляясь к выходу. Почти сразу следом за ними вышла финская пара. Женщина что-то негромко говорила своему спутнику, и тот кивал, соглашаясь с ней.