Канон, звучащий вечно. Книга 1. Хозяин кометы - Масахико Симада

Ты решительно процитировала надпись на воротах, ведущих к могиле. «Грязная свинья! Заткнись навсегда!» На мгновение Андзю нахмурила брови и ответила, пытаясь прогнать дурное заклятье:

– Спасибо, что рассказала.

У нее были смутные предчувствия. Вокруг могил ощущался застоявшийся кислый запах разгоряченных тел, совсем как на задворках спортивного зала. Странным казалось, что перед могилой Каору пришедшие вместе с ней дальние родственники внезапно становились чужими и холодными. Но могила Каору существовала ради одной-единственной цели. Не забывать его, как бы ни притуплялись собственные чувства.

– Тебе не кажется, что эти вандалы противоречат сами себе? Пишут «заткнись навсегда», тем самым превращая могилу Каору в памятное место. Благодаря им большее число людей проявит интерес к человеку по имени Каору Токива. Да и те, кто сочиняет эти надписи, не могут забыть о Каору. Нет необходимости их стирать. И не нужно подбирать мусор. Оставим все как есть, как на исторических могилах императоров. Но, в отличие от императорских усыпальниц, куда не может попасть простой смертный, могилы семьи Токива открыты для всех посетителей. Они послужат местом тайных свиданий влюбленных, здесь будут ночевать сбежавшие из дома девчонки, озабоченные мальчишки и бомжи. И Мамору и Каору были бы только рады. Хотя маме с бабушкой это не понравилось бы.

С какой легкостью чувства тети Андзю уступают место друг другу, – подумала ты. Когда тебе грустно, тоска и уныние охватывают тебя целиком. А она могла сменить гнев на благодарность, перевести горе в шутку, превратить скуку в удовольствие. Ты смотрела на тетю Андзю взглядом, полным любви.

Наконец настал момент, когда ты должна была спросить самое важное: что совершил Каору Токива?

Андзю не сразу ответила на твой вопрос, она прислушивалась к мутному молчанию чайной комнаты. Ты последовала ее примеру и тоже стала прислушиваться к тишине, которую хранили стены.

– Что-нибудь слышно?

Ты ничего не слышала и отрицательно покачала головой.

– Здесь все рассказывает о Каору.

Андзю молча встала, вышла из чайной комнаты и остановилась у окна, из которого был виден соседний дом.

– Раньше на месте этого дома и дома напротив была наша земля. Я не вижу, что там построили, и это хорошо.

Она поманила тебя рукой и показала тебе гостиную, чем-то напоминающую гарем: на полу лежал трехметровый квадратный гобелен, небрежно набросаны большие подушки. Андзю указала на рояль, стоявший в комнате:

– Умеешь играть?

– Немного, – ответила ты.

– Когда-нибудь сыграешь мне, – сказала тетя Андзю и продолжила показывать тебе дом.

На первом этаже кроме столовой, гостиной и чайной комнаты находились студия и библиотека. Студию здесь устроил «художник по выходным» – потомственный хозяин дома, отец Андзю, в ней еще оставался слабый запах скипидара. Тридцать холстов разных размеров стояли повернутые лицом к стене. В библиотеке покоилось огромное количество блеклых томов, которые никто не читал, и зачем-то стоял бильярдный стол, покрытый чехлом из грубой ткани. Из маленьких окон струился скудный свет, так что библиотека напоминала катакомбы.

В подвале располагалась кладовая и винный погреб. Сначала здесь хотели устроить ядерное бомбоубежище, но бабушка Андзю так сильно воспротивилась, что эту идею оставили.

– Бабушка сказала: «В этой крошечной комнатушке все равно никого не спрячешь. Да и что хорошего, если только мы одни и выживем. Все равно захочется умереть от ужасов увиденного». Все признали, что бабушка права, и так появились кладовая и винный погреб.

В кладовую были убраны картины-свитки, чайная утварь, игрушки пятидесятилетней давности, свыше сотни пар обуви. В винном погребе хранились тридцать с лишним покрытых пылью бутылок вина и две бутыли выдержанной окинавской водки.

– Это вино лежит здесь уже лет десять. «Романе-Конти», если я не ошибаюсь. Я хочу открыть все бутылки, когда Каору вернется. А пока давай откроем одну в честь твоего приезда.

Она вытащила бутылку и передала ее Реджине со словами:

– Дай вину подышать немного.

Тетя Андзю свободно ходила по дому, лишь иногда она касалась рукой стен и отсчитывала шаги. Она говорила, что в каждой комнате есть свой особенный запах и особое ощущение окружающего пространства. Но ты не могла уловить этих отличий. Андзю провела в этом доме больше пятидесяти лет, и для нее каждая из комнат стала частью ее самой.

На втором этаже жили члены семьи. Тетя Андзю спала в комнате, которая раньше принадлежала ее матери. В глубине в большом встроенном шкафу рядами висела одежда тети и ее матери – прямо целый отдел в магазине. Большая часть платьев и костюмов оставалась в целлофановых пакетах, не распакованных после химчистки. Было трудно и предположить, что когда-нибудь придет их черед быть надетыми.

Комната, наполненная ароматами сухих цветов, казалась пустынной. Плюшевый мишка на кровати выглядел тоскливо.

В тетиной комнате была еще одна дверь, которая вела в другую комнату. Когда-то там была спальня отца. Супруги спали в разных комнатах, но всегда могли зайти друг к другу.

Кабинет отца располагался отдельно. В конце длинного коридора находились комнаты детей – за ними можно было незаметно присматривать. В бывшей комнате тети Андзю теперь жила Реджина. Комнаты Мамору и Каору сохранялись подобно музейной диораме: их столы, кровати, магнитофоны, телевизоры, картины, фотографии и даже чучело кошки – все было «выставлено» без изменений. Только смотреть на это было некому.

Тебя пригласили в комнату Каору. На первый взгляд в ней не было ничего особенного. Ни стены, о которые он облокачивался, ни кровать, на которой он видел сны, ни стол, за которым он мечтал, не говорили тебе ровным счетом ни о чем. Это была скучная комната чужого человека. Если бы тебе сказали: здесь жил Хироси Судзуки, один из ста тысяч хироси судзуки, которые проживают в Японии, ты бы бросила: «Да?» – и прошла мимо. Единственное, что беспокоило тебя, – это большое треснувшее зеркало, в котором отражалась комната – то, что было справа, оказывалось слева, и наоборот. Ты встала перед зеркалом – в него долгое время никто не смотрелся. Зеркало, в котором когда-то отражался Каору, теперь немного искаженно отражало твое лицо, лицо его дочери. Интересно, с этой трещиной тоже связана какая-то история?

В углу зеркала ты заметила улыбающееся лицо девушки. И, оглянувшись, увидела на столе фотографию в рамке размером с ладонь. Из деревянного обрамления на тебя смотрела девушка, она улыбалась, словно кто-то приятно удивил ее. Это была не тетя Андзю. Знакомое лицо, будто где-то видела, но не вспомнить где.

– Тетушка Андзю, ну хоть одним словом ответьте на мой вопрос. Так что же…

– Опять, – перебив тебя, пробормотала Андзю. – Хочешь знать? Впрочем, это неудивительно. Если сказать одним словом, опустив все подробности, Каору…