Несколько дней после конца света - Хуан Мирамар

И он стал разворачивать «Волгу». В этот момент из боковой улицы на большой скорости выскочил белый джип и с визгом затормозил в нескольких метрах от их машины. Оттуда вышел высокий, стройный негр в голубой каске и, поигрывая на ходу коротким автоматом, танцующей походкой направился к ним.

– ООН, – сказал Переливцев и остановил машину, – сейчас будет предупреждать насчет «unsafe area».[3]

– Удивительно, какая у них пластика чудесная, у негров. Я думаю, чем глубже корни цивилизации, тем хуже с координацией движений, – заметил Иванов, – ты посмотри на этого.

За негром воспетой в блатном фольклоре «походкой пеликана» ковылял пожилой толстячок в камуфлированном комбинезоне, должно быть, переводчик. Негр поравнялся с машиной и, приложив руку к каске, сказал:

– The area is unsafe, you better leave.[4]

Он вопросительно посмотрел на толстяка, который только что финишировал и, тяжело дыша, вытирал лоб неожиданно чистым платком. Толстяк не успел перевести – Переливцев стал объяснять негру по-английски, что они как раз разворачивались и собираются поискать объезд. Негр вежливо слушал, а Иванов спросил переводчика, кивнув на мост:

– Кто это там?

– Майорат Братьев выкуривает, – все еще немного задыхаясь, ответил толстяк.

Негр в это время еще раз приложил руку к каске и, движением подбородка, как собаку, позвав за собой переводчика, потанцевал обратно к своему джипу.

Переливцев тронул машину.

– Слышал, как он сказал?

– Нет, – ответил Иванов, – я с этим беднягой-переводчиком разговаривал. А что?

– Я его спросил, что там происходит на мосту, и знаешь, что он ответил? Что это не его дело, это туземцы разбираются, а у него мандат на «локализацию конфликтов и по возможности препятствование сопутствующему ущербу».

– А чего ты ожидал? – заметил Иванов. – Представь, что тебя послали бы миротворцем в какую-нибудь Руанду, где хуту режут тутсу, и наоборот. Ты смог бы там что-либо сделать, если ты не можешь хуту от тутсу отличить? Или можешь? Я не знаю.

– Не могу, – ответил Переливцев. – А интересно, Рихманы уже перебрались в квартиру или еще в подвале живут? Стреляют-то очень близко от них, а в меткости стрелков бывшей украинской армии я сильно сомневаюсь.

– Да уж… – согласился Иванов. – А Рихманы, я думаю, сейчас в любом случае в подвале, перебрались или нет.

– А ты перебрался? – спросил Переливцев.

– Да я и не переселялся всерьез, это все больше Маина воду мутила. У нас в подвале сейчас Рудаки живут, ну и я часто заглядываю – пропустить рюмочку с Аврамом.

– Несерьезно, мне кажется, вообще все это переселение, очки темные, ужасы всякие рассказывают. А ты настоящие ужасы видел? Я имею в виду природные всякие катаклизмы. Я, например, нет. Люди, конечно, всякие ужасы творят, но это и раньше было, а природа только пугает пока, – распространялся Переливцев, сворачивая на мост, ведущий к Окружной. – Очень мне это Чернобыль напоминает – ужасов много рассказывали в то время, а, в сущности, ничего страшного не случилось. Ну на самой-то станции горячо было, а здесь, в городе, я имею в виду.

– А сам темные очки, небось, носишь… – Иванов закурил и машинально покрутил ручку, чтобы приоткрыть окно, хотя стекла во всех боковых окнах отсутствовали.

– Я человек аккуратный и о своем здоровье забочусь. Без очков, конечно, не ослепнешь, но глаза испортить можно, – Переливцев покосился на сигарету Иванова. – Не курю вот тоже, – и вдруг резко затормозил. – Черт! Расселись тут, как у себя дома, хуже коров, те хоть дорогу уступают, посигналишь, и уступают, а эти… хозяева.

Прямо посреди шоссе в своей обычной диспозиции – в кружок – уселись Аборигены. Иванов взглянул на них, и опять, как в «Академии», их лица показались ему знакомыми.

– Есть теория, – сказал он Переливцеву, который осторожно объезжал Аборигенов по обочине, – есть такая теория, будто живут они в параллельном мире и мы для них не существуем.

– А вот перееду сейчас одного, – зло сказал Переливцев, – и узнаем в каком они мире.

– Не выйдет, – усмехнулся Иванов, – наткнешься на пространственно-временной барьер.

– Ты это серьезно? – спросил Переливцев, переключая скорость. – Кто-нибудь уже пробовал?

– Говорят, – Иванов закурил новую сигарету, – много чего говорят…

Некоторое время они ехали молча. Шоссе было хорошее, проложенное сравнительно недавно, в период строительного бума в городе при прежней власти. Но уже скоро, около поворота к институту, Переливцев остановил машину:

– Приехали, доктор, – сказал он, – дальше дорога разрушена, должно быть, после землетрясения. Сорри, как говорится…

– Что ж, пойду дальше пехом – не привыкать. Спасибо, пан негоциант, – Иванов вылез из машины и стал надевать рюкзак.

– А может, не пойдешь в присутствие? Могу назад домой тебя отвезти, – предложил Переливцев.

– Никак нельзя: сахар сегодня обещали, раз, с Аврамом встреча в Голосеево, два, и семинар сегодня важный, три, – вот в таком вот порядке, – сказал Иванов. – Так что, пока, до завтра – завтра общий сбор в подвале, помнишь? Отчет о встрече с капитаном Немой.

– Ага, помню, – ответил Переливцев, – как можно забыть? Такой повод для выпивки. Ну, давай, – он плавно тронул машину с места.

Привычно поправив рюкзак, Иванов зашагал по дороге, ведущей к институту, перепрыгивая через довольно широкие трещины в асфальте, и вскоре уже подходил к проходной.

«Утром идти было легче», – думал он теперь, медленно продвигаясь в темноте по чуть заметной тропинке.

Он старался нащупать дорогу своей дубиной, но все равно то и дело спотыкался. Один раз у него веткой сбило шляпу, и, кое-как нахлобучив ее, он побрел дальше, мысленно, а то и вслух (ну Аврам!) ругая Рудаки и его дурацкую затею с этим капитаном Немой: «Разве что повод для очередного сбора».

Иванов уже добрался до озера, где было светлее, чем в лесу, и повеселел. Подойдя к берегу, он остановился и огляделся: вдалеке горели два костра.

«Наверное, это Аврам огонь развел со страху и для защиты от диких зверей, буде таковые случатся поблизости».

Он усмехнулся, поправил шляпу и уверенно пошел в сторону костров. Когда он подошел ближе, с той стороны вдруг раздался то ли вопль, то ли клич:

– Гомо!

– Гомо-гомо! – подхватили визгливые голоса.

Иванов раздвинул ветки и увидел поляну, на которой горели два костра: у одного сидели Аборигены, а возле другого, направив на Иванова внушительно выглядевший пугач, стоял перепуганный Аврам Рудаки.