Не ведая страха. Битва за Калт - Дэн Абнетт

Жиллиман полагает, что ни один из них не был создан для того, чтобы стать только оружием. Ни одна война не может длиться вечно. Император, его отец, растил не одноразовых сыновей. Зачем ему было наделять их такими талантами, если им было предначертано стать ненужными после окончания войны?

Он вертит стилус в руке и перечитывает то, что написал. Он много пишет. Кодифицирует все. Информация — это власть. Техническая теория — это победа. Он намеревается собрать и систематизировать их все. Когда война кончится, быть может, у него найдется время преобразовать свои архивы в некую формальную кодификацию.

Он осознанно пользуется стилусом, записывая вручную. Стилус делает пометки прямо на люмопластековой поверхности инфопланшета, но даже это считается архаичным. Клавиши кажутся безликими, а вокс-рекордеры или секретарские рубрикаторы никогда его не устраивали. Какое-то время он пробовал мысленную передачу и одно из более современных мнемоперьев, но и то и другое оказалось неудовлетворительным. Стилус останется.

Жиллиман вертит его в руке.

В его покоях тихо. Через расположенные за его спиной огромные двери из тонированного армогласа ему видно магистров орденов, которые собираются на аудиенцию. Они ожидают его вызова. Предстоит много работы. Они думают, что он пребывает в праздности, пишет заметки и не следит за потоком информации.

Забавно, что они все еще его недооценивают.

Он писал заметки по военным обычаям Т`Ванти семнадцать минут, но в то же время просмотрел и отметил пятнадцать сотен информационных бюллетеней и сводок, выведенных на второстепенные экраны слева от него.

Он видит и увязывает воедино все.

Информация — это победа.

[отметка: — 61.25.22]

Магистры орденов ожидают своего примарха. Они видят его из вестибюля сквозь тонированный армоглас дверей. Он сидит, словно памятник посреди пустой часовни. Время от времени его рука двигается, когда он делает пометку на парящем планшете при помощи старинного пера. Помещение, покои Жиллимана, обставлено строго и скудно. Стальные перекрытия и ребристые адамантиевые стены. На дальнем конце — стена из кристалфлекса, через которую видно орбитальное пространство. Мерцают звезды. С сияющего внизу мира сквозь черноту доходит свет.

Марий Гейдж — первый магистр. Еще не все собрались. Уже прибыло двенадцать, и это уже немало. К концу дня их станет двадцать.

Тринадцатый легион, крупнейший из Легионес Астартес, разделен на ордена — пережиток древней полковой организации громовых воинов. Каждый орден состоит из десяти рот. Рота является основной единицей — тысяча легионеров плюс вспомогательные силы, которых возглавляет старший капитан. Как Гейдж часто слышал от примарха, одной роты более чем достаточно для большинства задач. Есть старинное изречение, популярное в Тринадцатом. Возможно, оно хвастливо, высокомерно и неприменимо к некоторым противникам вроде орков или эльдар, однако в его основе лежит истина.

Чтобы захватить село, пошлите легионера; чтобы захватить город, пошлите отделение; чтобы захватить мир, пошлите роту; чтобы покорить цивилизацию, пошлите орден.

Сегодня на Калте соединятся для отправки двадцать из двадцати пяти орденов Тринадцатого. Двести рот. Двести тысяч легионеров. Оставшиеся будут поддерживать гарнизоны по всем Пятистам Мирам Ультрамара.

Подобный сбор является не беспрецедентным, однако редким. Тринадцатый не давал общий обед на столько персон с первых дней Великого крестового похода.

А к их массе еще добавился эквивалентный пяти орденам Семнадцатый, легион Несущих Слово.

Мощь, избыточная почти до смешного. Что же такого, по мнению магистра войны, есть в запасе у ксеновладений Гаслакха?

— Надеюсь, — произносит Кен Атрей, магистр Шестого ордена, — надеюсь, — громко повторяет он, — что мы обнаружим крупнейшее гнездо зеленокожих в известной части космоса.

— Надеешься на проблемы? — удивленно спрашивает Гейдж.

— Примечание 56.XXI, — говорит Варед из Одиннадцатого. — Никогда не желайте опасности. Опасность не нуждается в вашей помощи. Не существует судьбы, которую опасно искушать, однако активное стремление к войне никогда не укрепляет боевой дух.

Атрей хмурится.

— Я бы лучше немного поискушал судьбу, — говорит он, — чем тратил время ради чужой славы.

— Кого именно ты имеешь в виду? — интересуется Гейдж.

Атрей смотрит на него. Шрам пересекает левый глаз и загибает вниз уголок рта. Когда он улыбается, это почти незаметно.

— Это приведение к Согласию служит достижению двух целей, ни одна из которых не является военной, — произносит он. — Мы должны добавить немного блеска к тяжеловесной репутации Несущих Слово, поработав совместно с ними. И мы должны продемонстрировать авторитет Хоруса, перебрасывая по его прихоти двадцать полных орденов.

— Атрей, это теоретическая или практическая оценка? — спрашивает Банзор, и все магистры смеются.

— Вы же видели тактические сводки. Зеленокожие Гаслакха — это смешно. Сомнительно даже, что они вообще двинулись к Голсории. Исходящая от них угроза переоценена. Я мог бы взять одну роту из резерва и смять их за неделю. Дело в самоутверждении и демонстрации авторитета. Дело в том, что Хорус хвалится своим положением.

Раздается приглушенный шум голосов, многие соглашаются.

— Хорус Луперкаль, — произносит Марий Гейдж.

— Что? — переспрашивает Атрей.

— Хорус Луперкаль, — говорит Гейдж. — Или Воитель Хорус, или магистр войны. Возможно, ты не считаешь его более достойным, чем наш примарх, однако Император считает и пожаловал ему звание. Даже в неформальной обстановке, среди нас, как сейчас, ты будешь говорить о нем уважительно. Он Воитель, Атрей, наш главнокомандующий, и если он говорит, чтобы мы отправлялись на войну, мы отправляемся.

Атрей замирает, а затем кивает.

— Мои извинения.

Гейдж кивает в ответ. Он оглядывается вокруг. Собралось четырнадцать магистров орденов. Он поворачивается к дверям.

Те открываются. Их раздвигают скрытые под полом гидравлические поршни.

— Заходите, — зовет Жиллиман. — Я вижу, что вы там беспокоитесь.

Они входят, Гейдж идет впереди. Сопровождающие и ветераны остаются снаружи.

Жиллиман не поднимает глаз. Он делает стилусом очередную пометку. На невидимых гололитических панелях слева от него бегут строчки данных.

Внутри покоев открывающийся через кристалфлексовую стену вид стал более эффектным. Внизу блестит на солнце далеко растянувшийся громадный корпус флагмана «Честь Макрагге». Двадцать шесть километров полированной брони из керамита и стали. Сбоку, словно серебристо-синие клинки, поблескивают стоящие на второстепенных швартовочных точках восемнадцать барж, каждая размером с город. На верхних уровнях, удерживаемые гравитацией, словно луны, сияют десантные корабли, транспорты, балкеры Механикум, крейсеры, гранд-крейсеры и линкоры. Пространство между ними насыщено мелкими кораблями и грузоперевозчиками, которые снуют между трюмами и причалами.