Женевский обман - Джеймс Твайнинг

— На самом деле, полковник, это сделал не сатанист, а христианин, — предварительно кашлянув, вмешалась в разговор Аллегра.

— Что-о? — Галло оглянулся и смерил ее с ног до головы презрительным взглядом.

Крепыш ростом футов шесть, рожа увесистая, загорелая, с ухоженной щетиной. Лет сорока пяти или около того, одет в форму полковника финансовой полиции, волосы с проседью до плеч, то и дело спадают на глаза и нуждаются в постоянном «разгоне». Очки без оправы с пластиковыми дужками. Поправлял он их на носу каждую минуту — судя по всему, прописаны они были совсем недавно и доставляли хозяину массу хлопот, хотя тот и пытался делать вид, что очки ему совсем не мешают.

— Перевернутое распятие, — продолжала Аллегра, не обращая внимания на испуг, отразившийся на лице Сальваторе. — Это из «Деяний Петра».

— Какие еще «Деяния Петра»? Такого раздела нет в Библии! — сердито заметил Галло.

— Конечно, нет. Потому чтоони описаны в апокрифах — текстах., исключенных из Библии церковью, — невозмутимо ответила Аллегра. — Согласно этим текстам, когда римляне приговорили Петра к смерти, он попросил, чтобы его распяли вниз головой — дабы не послужить подражанием пути Христову.

Галло промолчал, только прищурился и откинул волосы назад.

— Ну спасибо, голубушка, за воскресную проповедь…

— Не голубушка — лейтенант Дамико.

— Специалист по древностям, которого вы вызвали, полковник, — поспешил объяснить Сальваторе.

— Так вы из университета? — Прозвучало это скорее как вызов, нежели как вопрос.

— Да, я читала лекции по искусству Древнего мира в «Ла Сапиенса».

— Читала?! — Возмущенный тон и убийственный взгляд в сторону Сальваторе.

— В университете меня отправили в музей виллы Джулия. Там один из экспертов мне ее порекомендовал, — объяснил Сальваторе.

— Сейчас я работаю в ОХН, — поспешила прибавить Аллегра, дав сокращенное название отдела по охране художественного наследия — специального отдела полиции, занимающегося защитой и возвратом украденных художественных ценностей. Галло снова смерил ее испытующим взглядом с ног до головы и пожал плечами.

— Ну, значит, придется поработать по специальности, — изрек начальник, к величайшему облегчению Сальваторе. — Надо полагать, вам известно, кто я такой?

Она кивнула, хотя ее так и подмывало сказать «нет» — ради того только, чтобы увидеть выражение его лица. Словно не замечая еще двух мужчин, Галло ткнул пальцем в своего ближайшего соседа:

— Это доктор Джованни Ла Фабро, судмедэксперт. А это у нас, вернее, был у нас, Адриано Риччи. Боевик. Работал на семью Де Лука.

Аллегра кивнула. Теперь хотя бы стало ясно, что здесь делает ОБОП. Считалось, что семья Де Лука контролирует деятельность одной из самых крутых римских организованных преступных группировок — «Банды делла Мальяна». Галло, видимо, усматривал в деле их след.

Отступив на шаг, он махнул рукой в сторону трупа — представил, так сказать. Даже мертвый Риччи показался Аллегре парнем жирноватым. Голый по пояс, на левом плече татуировка футбольного клуба «Лацио», но все-таки в брюках от костюма в полоску, хотя штанины задрались почти до колен. Запястья и лодыжки кровоточили, исцарапанные проволокой, которой тело было примотано к кресту.

— Зачем же меня вызвали? — внутренне содрогнувшись, спросила Аллегра, в упор глядя на Галло.

— А вот зачем. — Он подвел ее к телу и фонариком осветил лицо трупа.

Она не сразу поняла, на что именно он указывает — до такой степени поразили ее выпученные, налитые кровью глаза Риччи и тускло-багровая кожа с мраморным оттенком, — но потом благодаря лучу фонарика разглядела. Какой-то темный округлый предмет во рту у Риччи.

— Что это? — спросила Аллегра, от недоумения переходя на шепот.

— А вот как раз это вы и должны мне сказать, — отрезал Галло.

— Тогда дайте-ка я взгляну.

Галло выставил веером пальцы, и Ла Фабро вложил в них пинцет. К удивлению и ужасу Аллегры, полковник извлек изо рта трупа непонятный предмет. Извлек, словно драгоценный камень изо лба древнеиндийской статуи, и с выражением омерзения на лице аккуратно поместил его в пакетик для вещдоков.

— Ну вот, теперь шевелите мозгами.

— Я думаю, это какая-то древняя монета, — оживившись, предположил Сальваторе, заглядывая Аллегре через плечо. — Тут, кажется, какие-то знаки отчеканены.

— Древние римляне вкладывали в рот мертвецам бронзовые монеты — символическая плата Харону за перевоз душ через Стикс в подземный мир, — объяснила Аллегра. — Но по-моему, это не то.

— Почему?

— А вы посмотрите. Это же свинец. Слишком мягкий металл для разменной монеты.

— А чеканка? — спросил Галло, не скрывая нетерпения.

Аллегра провела пальцем по рисунку, выгравированному на монете. Две змеи, обвившиеся вокруг сжатого кулака, — очень похоже на печать со средневекового гербового щита.

— Не знаю, — сказала она, виновато пожимая плечами. — Что бы это ни было, но, во-первых, это не древность, а во-вторых, ценности не имеет.

— Очень полезная информация. — Свирепо зыркнув на Сальваторе, Галло повернулся к Аллегре спиной, словно она перестала для него существовать.

— Извините. Я думал, что… — Сальваторе даже начал заикаться.

— Довольно. Пусть его пакуют и выносят, и пусть криминалисты наконец приступают к работе, — распорядился Галло и повернулся к выходу. — А мне найдите какого-нибудь священника. Любого, хоть кардинала. Любого, кто носит сутану и может просветить меня…

— Вряд ли это совпадение, полковник! — крикнула ему вслед Аллегра.

Галло рассерженно обернулся.

— Вы разве не ушли?

— Вряд ли это совпадение. Я имею в виду, что его убили именно здесь.

— Вы о чем, черт возьми?!

— Во времена Древнего Рима это место было частью Марсоза поля — огромный комплекс зданий, включавший в себя термы Агриппы к северу, цирк Фламиния к югу и театр Помпея к западу, — принялась объяснять Аллегра, указывая поочередно в каждом направлении. — Здесьдаже собирался Сенат после того, как в пятьдесят четвертом году до нашей эры после пожара была вновь отстроена Курия. Вон на том самом месте, окруженном галереей, ведущей к театру Помпея.

— Прямо здесь? — Галло недоверчиво озирался по сторонам, пытаясь сопоставить у себя в мозгу развалины, находившиеся у него под ногами, с воображаемым великолепием античного театра.

— Единственным недостатком Марсова поля было то, что оно находилось за границами помериума, то есть официально установленными границами города. В отличие от форума, то есть центра города, здесь было небезопасно.

— Что-то не пойму, куда вы гнете, — сказал, нахмурившись, Галло.