Белка, голос! - Хидэо Фурукава

Кита! Кита! Что же ты чувствуешь?

Он был боевым псом с прекрасной родословной. Обладал крепким телосложением. Один из избранных. Во время дрессировки он выполнял разнообразные задания, обнаруживал опасность и атаковал, искал и спасал раненых. Но чем же он занимался на фронте? На острове Киска-Наруками он отвечал за пробу пищи на предмет обнаружения ядов. Он пробовал дикорастущие растения и своей жизнью подтверждал их пригодность. Однако… Это всё. Конечно, и его работа была важна. Именно благодаря ей на оккупированной территории Алеутских островов, несмотря на трудности с доставкой продовольствия, удалось предотвратить цингу среди гарнизона острова Киска-Наруками. Однако его хозяева, которым он поклялся в верности, в ходе операции Кэ уехали с острова, бросив Кита и других трёх псов. Затем последовали дни в компании товарищей. Это было свободное время на безлюдном, безымянном острове. Безвременье. Затем приехали новые хозяева. Они дали собакам еду, они полюбили Кита, и тот запомнил английские команды. Кита верил этим людям.

А теперь Кита болен, и он здесь. Его хозяев больше нет. Нет ни одного человека, который был бы ему знаком. Его опять бросили. Опять оставили. А его товарищи… Они даже разлучили его с товарищами! «ПОЧЕМУ?» Кита рычит. Дрожа от зимнего холода, он рычит как бешеный. «ПОЧЕМУ ОНИ ТАК ОБОШЛИСЬ СО МНОЙ?» Хозяева появляются и исчезают. Он предан им, а они безжалостно бросают его. Даже боевая дрессировка, ради которой его выбрали, не имела никакой ценности. Всё бессмысленно. Его не оставляли боль и подавленность.

«РАДИ ЧЕГО Я ЖИВУ?»

Абсолютное бессилие. Находясь в этой бухте, Кита практически не замечал окружающего его мира. Он по-прежнему был как в дурном сне. Действительность стала для него дурным сном.

Но его кормили. Ему не давали просто умереть от голода.

О нём заботился один молодой человек двадцати двух лет из числа наземных служащих авиационного отряда. Его мобилизовали в 1942 году. Он любил собак, поэтому и взял на себя заботу о Кита. Молодого человека привлёк внешний вид пса. Такой породы в своих родных местах ему ещё не приходилось видеть, к тому же Кита довольно сильно отличался от северных пород — самоеда и маламута. Молодой человек впервые увидел собаку японской породы. Торчащие уши, завёрнутый, как у шпица, хвост. Хоккайдские псы сильны и бесстрашны, раньше их использовали даже на медвежьей охоте. Всё это было видно по его внешности. Что же это за пёс?

Чтобы посмотреть на диковинного пса, парень два раза в день навешал Кита.

Кита не умирал.

Его организм восстанавливался, но он по-прежнему жил в каком-то дурном сне.

В апреле 1944 года Кита увидел перед собой двоих людей. Один из них — тот самый молодой человек, другой — пилот почтового самолёта. Мужчине было тридцать лет. Пилот сказал: «Вот это да, такого пса я впервые вижу». Пилот осмотрел его со всех сторон. Молодой парень сказал, что ему жалко пса. Его почему-то оставили здесь. А в придачу два одеяла, чтобы он спал на них. А ведь здесь Алеутские острова.

— А вы и правда сможете взять его к себе?

Пилот поднял на него глаза:

— Да, конечно же.

— Он вам понравился?

— Конечно. Я помещу его в псарню нашей почты. Я собираю по одному псу разных пород. Это редкий пёс, таким можно будет гордиться.

— Как здорово! — сказал парень, обращаясь к Кита. — Теперь у тебя будут друзья среди почтовых собак.

Через три дня пилот появился вновь. На сей раз в военном управлении он прошёл нехитрую процедуру. Ему пришлось подписать всего один документ, после чего Кита посадили на самолёт. Теперь вместо почты на борту самолёта оказался Кита, весивший, вероятно, столько же, сколько несколько сотен писем.

Однако пёс ещё не опомнился от дурного сна. После тяжёлого путешествия на борту корабля прошло всего два месяца, он не понимал, что «летит» вдоль восточной дуги Алеутских островов. Но, тем не менее, он чувствовал изменение силы тяжести и вибрацию самолёта.

Нос самолёта был обращён в сторону Аляски. Они летели в Анкоридж.

В 1944 году Аляска ещё не получила статуса штата. Это был пограничный район, на который не распространялись права и привилегии штата. Однако это была территория США Аляска, занимавшая почти пятую часть всей площади страны. Летом солнце вставало на северо-северо-востоке и заходило на северо-северо-западе, а зимой солнце поднималось на юго-юго-востоке и опускалось на юго-юго-западе.

Сначала Кита поместили на псарню при почте. В той же псарне содержались сеттер, борзая, маламут, сибирская хаски, лайка, гренландская собака, голубой мастифф. Все они почуяли угрозу, увидев новичка. Понемногу Кита стал осознавать реальность. Но в последующие три месяца никаких изменений не произошло.

Двенадцатого июля в Фэрбанксе пилота застрелил грабитель.

Накануне смерти пилот зазывал в баре старого приятеля посмотреть на его собак. «Приезжай ко мне в Анкоридж, ты ведь понимаешь толк в собаках», — говорил он. Отец приятеля был настоящей «легендой почтовой службы» Аляски, пионером в деле доставки почты на собачьих упряжках.

Сорок лет назад, когда в этом регионе разгорелась золотая лихорадка, в отдалённые районы, куда доставка почты железной дорогой или любым другим транспортом была затруднена, в глухие, расположенные во внутренних районах Аляски поселения почту доставляли только на собачьих упряжках. Пилот несколько раз встречался с «человеком-легендой» и познакомился с его сыном. С раннего детства тот был отличным знатоком собак, он видел отца за работой, играл, забираясь в запряжённые собаками нарты, порой даже засыпал в псарне среди собак.

Повзрослев, он тоже стал погонщиком собачьей упряжки и много раз одерживал победы на местных гонках. На жизнь он зарабатывал денежными призами за победы в гонках и охоте.

Через неделю после смерти пилота его друг-погонщик, как и обещал, приехал в Анкоридж и направился в псарню при почте. Свора собак, которыми так гордился пилот, осталась на попечении его коллег. Для почтовых служащих двух или трёх псов было вполне достаточно, чтобы использовать их для служебных нужд. Появился близкий друг покойного и сказал им:

— Я заберу тех собак, которых можно будет использовать для работы в упряжке.

В августе Кита как часть наследства покойного пилота оказался в глуши, в нескольких десятках километров от Фэрбанкса.

Прошло полгода после того, как он покинул остров Киска. Теперь он находился на широте выше прежней. Северный полярный круг был близок. Кита, Кита, что же ты чувствуешь? Теперь ты оказался на настоящем севере, словно само твоё имя выбрало такую судьбу.[4]Ты проходишь дрессировку. Как правильно бежать, как тянуть пулку — учебные нарты. «ВОТ ОНО, НАКОНЕЦ-ТО ВНОВЬ ТРЕНИРОВКА, — думаешь ты. — МЕНЯ ОБУЧАЮТ ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ЗАДАНИЯ». Где-то внутри тебя щёлкнул тумблер. Нескольких собак из числа «почтовых псов», которых забрали вместе с тобой, уже отстранили от тренировок, но ты остался. Ты совершенно не чувствуешь трудностей. Как будто соскучился по тяжёлым тренировкам.