Бухгалтер - Андрей Московцев

— Как стоять дом его? — спрашивает Михаил, играя роль плохо говорящего на английском.

Так же мило улыбаясь, девушка называет адрес, предварительно посмотрев на монитор.

— Стоять как надо и не шататься, — неожиданно заканчивает фразу на чистом русском. С вежливой улыбкой поворачивается к следующему клиенту.

Осторожно бормоча под нос что-то вроде «bitten, dritten, danke shon», Михаил идет к выходу, чувствуя насмешливый взгляд девушки и подозрительный — охранника.

Такси быстро доставило по указанному адресу. Михаил поднимается на третий этаж, по привычке осматривая подъезд. Не обнаружив объективов телекамер слежения и других подозрительных предметов, бодро подходит к двери. Еще раз уточняет по бумажке номер, палец жмет кнопку звонка. За дверью гаснет быстрое движение. Понимая, что его рассматривают через глазок, Михаил старается придать не очень-то доброй физиономии постное выражение грустящего монаха. Дверь не открывается. «А вдруг целятся?» — мелькает мысль. Уже собрался отпрыгнуть, как дверь бесшумно и быстро распахивается на ширину цепочки. Из темноты появляется бугристый красный нос, выцветший глаз поворачивается туда-сюда, как у хамелеона.

— Что надо, зема? — хрипло каркает нос с глазом по-русски.

— Леху! — жизнерадостно отвечает Михаил.

— А для чого?

— Приветы передать, спросить, как дела, — бодро докладывает Михаил, — а может и пузырь раздавить.

— Ступай. Уехал твой Леха. Куда, не знаю, — глаз уменьшается в размере, а нос, наоборот, растет.

— Так может, с хозяевами можно выпить? — интересуется Михаил. Он до сих пор не понимает, с мужчиной разговаривает или женщиной.

— Нечего, — скрежетнуло в ответ. Мутный глаз тонет в темноте.

Лицо Велетнева изображает огорчение. Делать нечего, надо возвращаться. Полутемный подъезд медленно плывет мимо, гулко звучат шаги по лестнице. Тихо щелкает дверь подъезда.

В условленное время входит в номер Андрея Удальцова. Василий уже там, с любопытством смотрит на Михаила.

— Докладывай, — приказывает Андрей.

— Докладываю, — вздыхает Велетнев, — адрес получил сразу, в компании много наших, Симонова помнят. По названному адресу дверь открыло… э-э… оно, не поймешь что.

— Как это?

— Дверь отворилась только на длину цепочки, видно было глаз и нос. Темно, — поясняет Михаил, — голос тоже странный, вроде как у евнуха в старости.

— А ты знаешь, какой голос у … — удивляется Василий.

— Цыц! — сердится Велетнев, — не знаю, а предполагаю, остряк!

— Тихо, Василий, — морщится Удальцов, — продолжай.

— Это «оно» ответило, что никого не знает. Тоже на русском. Ничего подозрительного не заметил, но такое чувство, что меня насквозь просветили рентгеном, просканировали и сфотографировали во всех ракурсах, — заканчивает доклад Михаил.

— Что у тебя, Василий?

— Двое вели Михаила от института до квартиры. Рожи зафиксировал, — отвечает Барабанщиков.

— А от дома тебя вела супружеская пара до гостиницы. Итак, клюнуло, господа, — подытоживает Андрей, — а вот что клюнуло, узнаем сегодня вечером.

— Вечером на рыбалку? — спрашивает Барабанщиков.

— Да, — отвечает Андрей, — Михаил — наживка, мы с тобой — рыбаки.

После обсуждения и согласования всех возможных действий офицеры расходятся. Велетнев сразу ложится спать. Он всегда спит перед тем, как сыграть в русскую рулетку. В том, что вечером будет рулетка, никто не сомневался. Удальцов бьет орков в компьютере, нарядив их в форму «друзей» из НАТО, а Барабанщиков сидит на кровати. В сотый раз прогоняет различные варианты возможных событий. Прислушался к себе, обнаружил только легкое волнение, ледышки страха не чувствуются. Вечером надел под одежду тонкий, гибкий бронежилет, колени и локти прикрыл бронепластинами. Выходит на улицу. В левой руке держит пару крепких байкерских перчаток.

Велетнева видит в уличном кафе. Михаил сидит злой, лицо красное. На столе блестят зелеными боками пивные бутылки. По сценарию Велетнев изображает уже налакавшегося туриста из России, которому необходимо теперь пивом отлакировать выпитое. «Как играет!» — восхитился Василий. Он не знал, что Михаил натер лицо луковицей, прежде чем сесть за стол. Лицо сразу покраснело, кожу начало щипать, а вонь по-настоящему разозлила. Василий оглядывается, но Андрея не видит. Так и должно быть, выйдет на арену только в крайнем случае. Посидев еще немного и окончательно взбесившись от луковой вонищи, Велетнев раздраженно бросает деньги на столик. Пошатываясь, выходит на улицу. В кафе за ним никто не поднимается. Василий беспокойно оглядывается. Видит, как на другой стороне улицы из припаркованной машины выходят трое. Молча идут параллельно Михаилу. Тот бредет, ничего не замечая. Несколько раз задевает плечом встречных. Один, смуглый и небритый, что-то возмущенно каркает, размахивая ручками. Михаил раздраженно рявкает, отмахивается, как медведь лапой и небритая копченость молча врезается в автомат по продаже Кока-колы. Кое-как отлепилось, на полусогнутых конечностях тащится дальше, встряхивая разбитой головой, вытирая нос.

Михаилу надоедает ждать. Сворачивает в первый же темный проулок. Делает вид, что ищет место для легкого туалета. Трое тоже решают не тянуть кота за хвост. Уже не скрываясь, решительно направляются за ним. Михаил радостно оборачивается.

Встает так, что свет фонаря падает на спину. Когда два дурака заходят с боков, намереваясь взять под руки и оттащить в темноту, быстро выпрямляется. Сдвоенный удар бросает обоих на камни. Приготовился встретить третьего, но тот уже падает прямо ему под ноги, выпучив глаза от боли — Барабанщиков врезал ногой. Василий сразу разворачивается лицом к улице, закрывая обзор любопытным прохожим. Михаил взглянул на лица лежащих, определяет самого умного, остальных быстро добивает.

— Кто послал, что надо? — спрашивает «умного». Тот молча смотрит на Михаила. Не дожидаясь, пока лежащий начнет изображать героя партизана, сильно тычет сложенными в щепоть пальцами в солнечное сплетение. Левой рукой сжимает гениталии и медленно тянет вверх. У «умного» глаза лезут на лоб, тело каменеет от сильнейшей судороги. Заорать не может — легкие свело судорогой. Через секунду Михаил разжимает пальцы. Снова спрашивает:

— Кто послал, что надо? После короткой паузы обнадеживает:

— Говори, тогда умрешь быстро.

— Да вколи ему «эликсир правды», — обернувшись, шипит Василий, — сразу заговорит.

— Нет, укольчик побережем, — отвечает хозяйственный Михаил, — оно уже почти говорит. Вот только зубы мешают.

Нога в ботинке сорок восьмого размера поднимается, черная тень падает на лицо несчастного. В глазах появляется ужас — такая ножища не только выбьет все зубы, но и расплющит череп.

— Нет, нет, господин, я говорю… все говорю, уберите пожалуйста вашу ногу! — быстро произносит, давясь слюнями от ужаса, лежащий.