С непонятным концом история Птицы, рассказанная им самим - Тарасик Петриченка

писалось,

И по пути решить проблемы жизни личной,

Если случится и придёт возможность,

А так же поменять мальчишки страхи

На радость и эмоции других…

Но Птица может ведь и укатать

Хозяина – я знал об этом точно.

А значит, надо вовремя её остановить

И вырезать…

В те дни, когда я всё повыключал,

Я ощущал её отдельным персонажем,

Который не способен вновь ворваться

В моё закрытое зашторенное Я.

Тут «вырезать», казалось, не проблема.

Ещё был плюс от Птицы: мир драконов

Меня не видел (ведь она не я),

А значит можно снова воевать…

Он перестал (устал?) меня пинать,

И я, как вроде, Птицей перекрылся

На будущее. Сам же – наблюдатель…

Так началась занятная игра,

В которой были люди, я и Птица…

Заразмышлял я о своём союзе…

«Таких же сумасшедших, как и я» -

Да не такие же они – такое дело.

Всем нравится глядеть на телевизор,

А жить не стоит… «Просто разделяем,

Сочувствуем и сопереживаем».

Не все, конечно… Кто у нас тут пишет? –

Подумал я…

Зачем, вы спросите? Мне нужен был союзник,

Эмоциум, такой же, как и я.

Тогда бы я уже играл по полной.

С нетворческими мало интереса…

Кроме того, тогда хотелось очень

Себя со стороны посозерцать…

Возможно, не уверен с тем, что справлюсь,

Я был. Сейчас уже не вспомнить…

Был друг – писатель. Брат по крови из эмоций.

Но мы с ним уж давно договорились

Друг друга видеть редко – лишь в обмен

Информативной стороной по жизни…

Он знал за боль, зашитую во всём,

И тоже чувствовал её во всех и вся.

На этом мы когда-то и сошлись.

Хороший был союзник, но далёкий

(Его не мог я чётко наблюдать)

И редкий… С ним мы встретимся потом

(Эмоциум с Эмоциумом)

За коньяком и мыслями о сути…

Тогда мне нужен был союзник ближе…

В то время не способен был я знать,

Как больно его будет вырезать…

Игра…

Кто может подыграть, как не актриса

(и девочка, живущая в сети…)?

*улыбается…

Так появился персонаж последний,

Которого пришлось мне зачеркнуть.

Не суть.

«Мы все учились где-нибудь»,

Других учили… Приручали –

Скажем так.

Ведь всяк, кто пишет и играет,

Если крут -

Читателя и зрителя приручит.

Она писала круто – я был в шоке:

Что кто-то может так ещё писать,

Дышать…

Обратно к персонажу: Эмо – цИум…

Вы ездите на близких, свесив ноги?

Воспринимаете вы всё вокруг, как средства

К тому, чтобы писать или играть?

Питаетесь эмоциями пипла,

Чтобы в себе хоть что-то вызывать?

Привыкли приручать и побеждать?

Нет?

Вы – не Эмоциум…

Она, конечно,

Не полностью, но всё-таки была

Так я хотел увидеть – и актриса…

Актриса подыграла, где могла.

Одно скажу: мои ключи –

Не думай!

Здесь можно всё и некого бояться –

Работали в ней круче, чем во мне.

Приятно думать так.

А ключик №5 – про радоваться

И про улыбаться,

На время (что сейчас – не знаю)

Я ей, наверно, подарил тогда.

Приятно думать так…

К тому же у неё, как у меня

Был персонаж прикрытия от мира

Она его чуть позже назвала Лиса…

Друг друга мы, конечно, приручили.

Ей не хотелось. Мне так было надо.

Ещё одно: она играла жестко

По правилам, которые я знал,

Но не играл по ним: слишком заметно,

Когда в открытую по людям и соплям –

Вот это «Можно всё»! – аплодисменты

Эмоциуму, что со мной играл.

Короче, понеслись куда-то психи…

Но всем вокруг вдруг страшно становилось

После того, как было весело безумно.

(Возможно, кто-то обменял на своё страшно

Ваше веселье?)

Вас разыграли, люди, извините.

Заигрываться склонны игроки,

Тем более работает «Не думай!»,

Тем более что просто наблюдают

Движение всех прочих персонажей

И кушают эмоцию в свои…

Так, помнится, был вовлечен в игру

Мой давний друг Мурад,

«Долбивший свою линию тихонько».

Зажег, как надо, заплясал – зашевелили

С разорванными джинсами и водкой

На мойке – «Блин, живи же ты по полной!»

Теперь со мной боится он встречаться…

Продолбил?

* улыбается…

Герои пили виски и общались,

Всех вовлекая в странное движенье,

Обменивались разными вещами,

Не становясь вещами друг для друга.

Вот «*улыбается…» моё – её подарок…

И волосы росли, как на дрожжах

И 3-й ключ работать начал… НАЧАЛ!

Работает мой ключик до сих пор,

Но где все остальные? Это – после…

Пока же я писал и мы писали.

Я напечатался, с «читателем» встречался

Пришел и всех порвал «a la Буковски»…

Мне говорили: «Как же? Вы – писатель!»

«Я – НЕПИСАТЕЛЬ! Мне на всё плевать!

Я получаю удовольствие и Точка!»

Все в шоке – я с эмоцией писать…

Эмоций перестало доставать.

Парнишка заигрался, как и прежде.

Способны так заигрываться дети,

Когда никто их не притормозит

Они доходят до неуправляемости

И носятся, орут, об стенки бьются,

Не замечая…

Я начал стимулировать себя –

Тут Птичка и расправит свои крылья.

Она залезет в основное Я.

И тут уже не нужен ей союзник

Будет…

А пока игра…

Я начал снова пить и шить…

Плясали девки… «Люди, кони…»

Их я тоже кушал…

И девушка, которая ещё была со мной

В моих шитье и синьке загибалась

Стачивалась

На нет («Не чувствуй и не думай!»)…

Всегда был мой союзник под рукою,

Подыгрывая Птице в танце,

Где «Лети! Лети, не бойся!

Живи по полной!» – суицидуссссс…

Был Петергоф, где ангелы легли

На снег и виски. Мы по ним ходили,

И хлопали драконы в дым Китая…

Я пёрся от своей короткой формы

(Тут разговор о том, что я писал)

И думал, что я – новый Феокрит с

Катуллом… Картинки…

Театр был, где коридоры, разговоры

И сплетни… Люди, приручённые смотрели

В глаза и ждали, ждали, ждали продолженья

Игры…

Мы продолжали. Я встречался с мужем

И слушал, как он льёт её дерьмом –

Неинтересно. Кто же так играет?

Я знал её ключи – ему отдал.

Казалось, будет лучше: Новый Русский –

Эмоциуму надо бы помочь…

Он обосрался – тут пошла цитата –

«Видно в жопе узкий»…

И я ещё пол года наблюдал,

Как дохнет на руках моих актриса…

Мне было всё равно:

Я ничего не чувствовал…

А Птица заполнять

Всё основное Я мне начинала.

(Вот как подвёл меня мой первый ключ)

А ей не нужен никакой союзник…

«Эмоциумы, бедный мой народ:

Словами в уши, проникая членом в рот…

Куда летите вы?