Рукопись несбывшихся ожиданий. Теория смерти - Елена Тихомирова

видел декана факультета Чёрной Магии в таком настроении. А Найтэ Аллиэр от заданного вопроса отчего-то рассвирепел ещё больше. Тёмный эльф резко поднялся с кресла так, что его волосы метнулись в разные стороны словно чёрные змеи.

— Профессор? — испуганным голосом спросил Олаф фон Дали и обмер. Ему сделалось страшно от пристального взгляда алых глаз, в них читалась неистовая ненависть ко всему живому. Однако, вскоре её огонь угас, вид декана сделался более привычным.

— Потому что даже я уже от лер Свон с ума схожу, — наконец произнёс тёмный эльф устало. — Сколько можно её обсуждать? Я прямо-таки не могу дождаться каникул, чтобы хотя бы месяц, всего один месяц, провести в тишине и покое!

— Хм-м. Профессор Аллиэр…

Декан факультета Чёрной Магии не дал Олафу фон Дали договорить. Он вдруг облокотился ладонями на стол и приблизил к пухленькому ректору своё страшное и вместе с тем невероятно красивое лицо так же, как подползала бы кобра.

— Лер Свон не требует проверки драконами. Она вообще никакой проверки не требует. Её надо просто-напросто выдворить за ворота академии так, чтобы она запомнила на всю свою жизнь ошибку поступить сюда.

Грозное шипение Найтэ Аллиэра, как ни странно, успокоило Олафа фон Дали. Он наконец‑то смог связать ярость дроу с чем-то ему понятным, он перестал считать поведение собеседника странным. Вмиг всё стало для него в разы проще. Успокаивать разгорячённых преподавателей, даже таких жутких, ректору академии было не впервой.

— Профессор Аллиэр, всё так и будет, — как можно мягче сказал Олаф фон Дали. — И не надо вам так переживать. Сейчас вообще каникулы начнутся, студенты разъедутся. Уверен, лер Свон тоже академию покинет.

— Само собой, — фыркнул Найтэ Аллиэр, прежде чем вновь сел в кресло. — Все её мысли сосредоточены на примитивной потребности обеспечить организм пищей, а в стенах академии теперь о таком она может только мечтать. У неё нет выбора, кроме как уехать куда-нибудь, где в поисках денег она сможет предаться привычному для себя ремеслу.

— Вот видите, вскоре у нас появится повод исключить её. Подобное не останется незамеченным, всё у нас будет хорошо.

Олаф фон Дали блистательно улыбнулся, так как привык врать и утешать разбушевавшихся преподавателей именно с такой доброжелательной мимикой. Однако, на самом деле у него нехорошо засосало под ложечкой. Уж ему, как ректору, было прекрасно известно, что ни лер Свон, ни лер Сильвер никуда на каникулы уезжать не намерены. Вот только ему показалось за лучшее покамест умолчать про это.

«Надо будет ещё и мэтра Ориона предупредить, чтобы он язык за зубами держал, — даже размыслил ректор, — а то не даст нам наш грозный профессор спокойно в отпуск уехать, вот ни за что не даст».

***

Похороны Питрина проходили тягостно. Во всяком случае, таковыми они стали для Милы. Молодая женщина прекрасно помнила с каким теплом приятель рассказывал о своей семье, с каким уважением вспоминал родителей (и особенно отца), с какой гордостью делился историями про младших братьев и единственную сестру. Питрин любил этих людей всей душой, и они, не иначе, так же сильно любили его. Вот только никому из них не суждено было проводить сына и брата в последний путь. Переправлять тело Питрина в его далёкое захолустье администрация Вирграда по понятным причинам не захотела. Накладно оно было. Щедрости академии хватило только на то, чтобы не дать своему бывшему слушателю быть кремированным, как какому-то бродяге.

— Ну-ну, не переживайте так, лер Свон, — вдруг обратился к ней мэтр Орион и, когда увидел непонимание во взгляде, с мягкостью пояснил. — На вас лица нет.

— Есть на мне лицо, — злобно буркнула Мила и снова уставилась на то, как двое могильщиков ковыряют промозглую землю.

Та яма, что эти люди выкопали ранее, оказалась чрезмерно большой для детского гробика, в который в морге компактно сложили останки Питрина. По этой причине кладбищенские работнички пошушукались между собой и предложили мэтру Ориону другое место для захоронения. «Землица, уважаемый, нынче як камень, пусть уж сюда кто‑нить другой ляжет, порослее. А мы за ожидание вашему покойничку вон, за бесплатно именную деревянную табличку справим».

Ненадолго Мила прикрыла глаза. Она понимала, что её злит отнюдь не согласие мэтра Ориона на табличку, а жизнь в целом. Не хотелось ей видеть, как тело Питрина уходит под землю, а тут ещё и гроб этот до смешного маленький, и перенос могилы… Одно наслаивалось на другое, а сверху, как вишенка на торте, ещё и зимнее время. Милу не грел даже одолженный Саймоном у кого-то из студентов тулупчик. У неё словно душа заледенела.

— Лер Свон, — снова обратился к ней мэтр Орион.

— Что?

— Переход к смерти сами умершие воспринимают иначе. Вам, как будущему некроманту, стоит думать сейчас об этом.

— Ага. Может, мне ещё думать о том, как же это Питрину повезло оказаться в земле, а не в подвале нашей кафедры? — с вызовом осведомилась Мила, и куратор группы, устало вздохнув, вежливо попросил:

— Не ёрничайте хотя бы сейчас, я вообще-то пытаюсь вас успокоить, а не оскорбить.

— Верно. Хватит уже, Милка, — поддержал хлюпающий носом Саймон. И нет, он не плакал, просто немного простыл.

На кладбище снова воцарилась тишина. Было только слышно, как звенят вонзающиеся в ледяную землю лопаты, как скрипит под ногами могильщиков снег. Снег запорошил и гроб, в котором лежал Питрин, и его покров казался Миле не саваном, а вековой пылью. А ещё молодая женщина отчего-то испытывала гнетущее чувство стыда. И, когда она наконец поняла отчего оно в ней возникло, Мила сама обратилась к Люцию Ориону.

— Скажите, мэтр, известие родным Питрина уже отправлено?

— Нет. Я искренне сомневаюсь, что они умеют читать, и поэтому думаю как бы передать им письмо через вестника.

— А можно… а можете в этом письме не сообщать, что Питрин был отчислен? Пожалуйста. Пусть его родные думают, что однажды он действительно стал бы магом, — Мила с искренней надеждой посмотрела на преподавателя, но тот с укоризной покачал головой. Льняные волосы Люция Ориона при этом показались из-под меховой шапки, и на них тут же упали снежные хлопья. Казалось, мир хотел окрасить всё в белый цвет.

— Лер Свон, ложь в принципе редко когда приводит к чему-то хорошему. А уж такая тем более. Родные Питрина Пипы всё равно узнают правду, они же получат предписание оплатить его долг.

— А, может, и не получат, — вклинился в разговор Саймон.

— То есть, лер Сильвер? Объяснитесь.

— Я прошу вас этот долг на меня перевести.

— Как на вас?

Удивлению Люция Ориона не