Лавандовый вечер - Анна Муллан

голубые, смеющиеся глаза стали темно-синими, как неспокойное, штормовое море, из которого вот-вот брызнут соленые брызги волн. Губы были плотно сжаты.

— Знаешь в чем прелесть жизни на этой планете? — через силу начала она. — Ты никогда точно не знаешь, что может случиться с тобой в будущем. Есть много вещей, которых мы не знаем и не можем предугадать. В этом интерес. Человек не властелин, он только игрок, который живет по правилам кем-то уже придуманной игры. Если бы мы знали всё наперед то, как ты мне сказал при первой встрече, остались бы жить в каменных пещерах и рисовали буйволов углем. Человеком всегда движет интерес и привлекает неизведанное. Но среди этой шаткой неопределенности единственное, что мы должны знать наверняка — кто мы. Ты — единственная опора у себя самого. Ты можешь не верить в глобальное потепление, в происхождение человека от обезьяны, в чьи-то теории и оправдания, но верить себе — это обязанность и необходимость. Я знаю, кто я. Я знаю, что от себя ожидать. Я не преподнесу себе сюрпризов. Очень советую тебе, Майкл, понять кто ты и зачем ты здесь. После того, как поймешь произойдет первое волшебство — на твои цели, выбор и решения никто и ничто не сможет повлиять.

В первый раз с Майклом не соглашались и разговаривали так смело и дерзко. Эта хрупкая и на вид легкомысленная блондинка пробуждала в нем бурю разных эмоций — от гнева, до безумной нежности. Сейчас он был как бурлящий чан, в котором клокотали чувства со знаком + и — . Он почувствовал, что есть только один способ понять, какой полюс прав. Он схватил ее затылок двумя руками, притянул к себе и поцеловал ее горячие, нежные губы. И… И такого сильного желания чувствовать в своих руках тепло человека и уберечь его от всех бед на земле у него не возникало никогда. Он не хотел, чтобы этот поцелуй заканчивался, но он разжал руки и немного отпрянул от Евы, боясь, что она ударит его после этой выходки. Но Ева сидела неподвижно, глаза ее были закрыты, а улыбка становилась шире и шире.

— Наконец-то черта деликатного общения пересечена. — сказала она не открывая глаз, — Я жду продолжения.

Он медленно приблизился к ее лицу так, что они чуть касались носами. Он начал рассматривать ее длинные светлые ресницы, ее бледно-розовые румяна на щеках, пухлые розовые губы, которые она кокетливо прикусывала также как при первой встрече. Он утонул руками в ее густых, мягких волосах и поцеловал ее снова.

Время растворилось. Они не заметили как прошел день и наступил темный, прохладный вечер. Все, что для них было важно теперь — тепло, которое разом стало самым родным. Тепло, которое вливало в тело каждого волну радости и спокойствия. Майкл был поражен. В первый раз в жизни он ощутил, что его сердце и мысли способны быть полностью погружены в другого человека. Он испытывал легкость и удовольствие от отдавания всего себя этой сильной и необычной девушке, которая сейчас была рядом. Но потом ему стало страшно. Страшно, что все, что он сейчас испытывает — это только благодаря Еве, а сам по себе он не способен на такие глубокие, искренние, светлые чувства. А может каждому нужен такой человек, который бы расколол внутри другого каменную глыбу и вместо нее поместил живой огонь? А может все это сплошная глупость и эта блондинка затаскивает его в свой розовый мир, разбив его цельные взгляды, лишая его собственного мнения? Может быть. Но тогда почему ему так хорошо?

— Ну вот, а ты говоришь, что в тебе нет никакого волшебства! — прервала его мысли Ева, — ты дольше всех можешь молчать, погрузившись в себя!

В глубокой темноте ночи две фигуры, держась за руки, медленно отдалялись от пустой скамейки и постепенно исчезли в темной зелени парка. Майкл проводил Еву до дома. Это был деревянный одноэтажный домик голубого цвета. Дорожка к входу с двух сторон была устлана пушистыми кустами белых цветов. Это были необычные цветы, какая-то смесь розы и пиона, которые источали свежий, медовый аромат. Входная белая дверь была разрисована маленькими голубыми цветочками. Рядом с ней на столике сушились маленькие баночки и флакончики. Дверь медленно открылась и впустила в темноту дома Еву и Майкла. А в больших окнах так и не зажегся свет.

Теперь они встречались каждый день. Разговаривали обо всем, что важно и неважно совсем, спорили, каждый открывал для себя новые миры, о которых не догадывался раньше, они рисовали будущее, делились прошлым, вместе молчали, уносясь в свои мысли, наблюдали друг за другом, подмечая каждую деталь в движениях, смеялись громко, обнимались долго, улетали высоко и целовались всегда горячо, как будто-то каждый раз — последняя встреча. Так они медленно и осторожно открывали друг другу скрипучие дверцы своей души.

В тот день Майкл стоял напротив парфюмерного магазинчика № 9 и ждал, пока Ева закончит работу. Он не хотел заходить во внутрь. Облокотившись на стену напротив стоящего дома, он любил наблюдать за миром, созданным Евой. Это был фильм, где главной героиней была она, а второстепенными персонажами — гости магазина. Покупатели были разные. Усталые, высокомерные, равнодушные или неуверенные они заходили в ее салон. Потом на “арене” появлялась Ева и начинала творить волшебство. Сначала гости были скованы или равнодушны и казалось, каменную маску с их лица было невозможно снять. Ева долго общалась на едине с каждым. Её искренний интерес к их желаниям и жизни постепенно раскрепощал гостей и помогал освободиться от оков заносчивой деликатности. Ева давала им понюхать разные арома масла и также как для Майкла создавала для них персональные ароматы на основе краткой истории их жизни. И вот из салона выходила не пустая кукла человека, а живое, сияющее, легкое, радостное существо. Это и было волшебством! То, что она делала с людьми. Майкл понял, что дело не в парфюме, а в том, что Ева искренне интересовалась каждым человеком. Она видела в нем неповторимую красоту, загадку и присущий только им огонь. Она верила тому, что видела и ощущала. И передавала эту веру людям. Веру в свою уникальность.

Он мог наблюдать за этим фильмом часами. Настолько все, что он видел было необычно и в то же время очень просто. Он не мог понять откуда в этой маленькой, хрупкой, еще юной девушке столько