Только так. И никак иначе - Яна Перепечина

- Ты что, Трофимовна! А сама-то куда?! – дед с бабушкой удивлённо переглянулись. – У тебя же Виктор скоро вернётся, Бог даст. И куда вы с ним?!

- Для него и стараюсь. Купим две квартирки в Балашихе иль хоть в Железке. А может, и на третью хватит… - соседка мечтательно зажмурилась. – Или на комнату хотя бы… Будем её сдавать. Витенька заживёт хорошо, а я стану к нему в гости ходить, пирожки ему печь, под ногами путаться не буду…

Злата в валенках на босу ногу, бабушкиной душегрейке и дедовой клочкастой ушанке приоткрыла дверь, хотела позвать деда и бабушку завтракать. Тут же в образовавшуюся щель проник, ввинтился визгливый голос соседки, Злата поморщилась и тихонько притворила дверь, по-детски надеясь, что её никто не заметил.

Трофимовна с сыном много лет жили по соседству с ними. Сказать, что были совсем уж плохими соседями, не скажешь, но и радости от такой близости немного. Склочная Трофимовна была искренне и непоколебимо уверена, что все вокруг ей должны. Должны всё. Помочь, если требуется срочно перетащить из такси купленный мешок сахара для «крохотного бизнеса бедной женщины» самогоноварения. Продать (а на деле угостить, кто ж продаёт соседям?) огурцы и помидоры нового урожая – сама Трофимовна была абсолютно бездарна в деле посадки-прополки-уборки-засолки. Подобрать где-нибудь в канаве горького пьяницу и дебошира Витечку и притащить его домой, к Трофимовне, с заботливыми причитаниями о «слабом здоровье несчастного мальчика, бедной сиротки»… И горе тому, кто рисковал выказать неодобрение.

Мальчик был на десять лет старше Златы, давно с шумом и треском справил тридцатилетие и умудрился на следующий же день поучаствовать в разбое. Он и его приятели решили поиграть в Робин Гудов, залезли в новый особнячок на соседней улице. Хозяева оказались дома. К счастью, «благородные мстители», вооружённые громким девизом «если от много взять немножко, это не воровство, а просто делёжка» и небольшой, но увесистой фомкой серьёзно никого не изувечили, а только заперли в подвале. Взяли их в тот же вечер. И теперь вся дружная компания отбывала наказание где-то в северных широтах.

После этого случая Трофимовна считала своим долгом при каждом удобном и не слишком случае костерить почём зря «продажную милицию», которая вместо того, чтобы «бандюганов искать» отыгрывается на «несчастных мальчиках, слегка перебравших и неудачно пошутивших».

Злата не любила и всячески избегала соседа Витечку ещё и по причине глубоко личной, о которой, впрочем, знала вся улица, если не весь посёлок. Когда ей исполнилось шестнадцать, великовозрастный сосед неожиданно воспылал к ней страстью. Проявления его глубокого и всепоглощающего чувства были своеобразны и как-то уж слишком смешны для человека, прожившего на свете четверть века. Рассекая по улицам посёлка на дышащем на ладан и страшно орущем и источающем миазмы «ИЖе Юпитере» - 2, он, если видел Злату, пролетал в сантиметре от неё, стараясь дёрнуть за волосы, ущипнуть или обрызгать грязью. Злата в ужасе отскакивала, не глядя под ноги. И уже откуда-нибудь из крапивы или кювета, заполненного грязной водой, высказывала всё, что думает о своем затейливом поклоннике.

Пару раз Витька устраивал серенады и ночью пел под старой липой за их забором громко и мимо нот. Припевы он грохал с особым энтузиазмом:

- Казач-ка! Хоспади пра-а-сти! Казач-ка! Хлас ни-и-и атвис-ти!

Злата хохотала в своей комнате, ей было немного жаль пьяненького поклонника, но так смешно он пел и завывал за забором! А уж надоел-то ей как! Маленькая тогда Славянка, не привыкшая к такому проявлению чувств в их чопорной Англии, пугалась воплей поселкового Ромео и поскуливала, забравшись с головой под клетчатое ватное одеяло, сшитое собственноручно бабушкой из ярких лоскутков. Сейчас бы сказали «в технике пэчворк». Рукодельная их бабушка крестилась, набрасывала на плечи павловопосадский платок и с крыльца ласково (в этом была вся бабушка!) кричала:

- Витенька, ты бы шёл спать, касатик! Что ж ты горло-то своё не побережёшь! Смотри, ночь-то какая холодная! Застудишься!

Дедушка мрачно переворачивался на другой бок и авторитетно заявлял:

- Он уже застудился! Отмороженный наш! Надежда, закрывай дверь и ложись спать!

Потом алкогольные страсти чуть поутихли, но вплоть до самого ареста Витька любил на досуге со своего крыльца покричать:

- Не-вес-та-а-а! Когда свадьбу-то играть будем?! – повергая Злату в уныние.

И сейчас, через много лет Трофимовна её иначе, как «сношенькой» не называла. Злата каждый раз скрипела зубами, стоически сдерживала язвительные замечания, рвущиеся наружу, и молчала.

- Да-а! Хорошие у тебя планы, Трофимовна! Неплохо было бы так переехать! Ну, удачи тебе. Смотри, не обманись только, говорят, сейчас продажей земли одни жулики занимаются! – дедушка хотел было развернуться и уйти, но соседка радостно воскликнула:

- Конечно, хорошее! Отличное дело! А вы свой участок продать не хотите?!

Дед с бабушкой недоуменно переглянулись, бабушка покачала головой:

- Да нет, соседка, ты что? Куда нам? Да и зачем? Нам здесь хорошо: огород, хозяйство, дом только тем летом отремонтировали, все удобства теперь есть, воздух опять же! Зачем нам, старикам, в город возвращаться? Пожили мы там и хватит. Теперь уж поближе к земле хочется. Здесь и будем век доживать.

- Да вы подумайте! Мне уже и покупателя обещали найти! Надёжного. Я бы вас ему сосватала. Глядишь, всё устроилось бы!

- Спасибо, Трофимовна, да не надо нам. Мы отсюда только если на погост или если уж беда какая вынудит, не дай Бог!

- А… ну да, ну да… - Трофимовна задумчиво покивала. – Ну, заболталась я с вами. Пойду я. Дело полно… А надумаете чего – обращайтесь!

- Не надумаем, но спасибо за заботу, – бабушка с облегчением махнула рукой и поспешила домой.

- Ой, ну Трофимовна! Ну, авантюристка! – смеясь, рассказывала она на тёплой кухне через пять минут. – Не облапошили бы её! А то ведь останется на бобах!

- Да ладно, Надежда, - отмахнулся дед, - не волнуйся! Нашу соседушку просто так не проведёшь. Она сама, кого хочешь объегорит. Помнишь, как у Шварца в «Золушке» что-то вроде «её тётушку съел людоед, отравился и умер»? Это про нашу Трофимовну!

Бабушка хлопнула его по шее белоснежным вафельным полотенцем и засмеялась:

- Будет тебе на человека наговаривать!

Злата уплетала пшённую кашу, в которой жёлтыми ручейками растекалось растаявшее сливочное масло, и тихонько посмеивалась.

- А что, бабуль? Здесь и правда земля дорожает? У нас же не престижное направление. Не Рублёвка и не Новая Рига же.

Бабушка пожала плечами:

- Говорят, что да. Может, олигархи здесь и не поселятся, но состоятельные люди – вполне. А что? У нас и лес, и река, и озеро. А родник какой! Станция железнодорожная поблизости. До Москвы рукой подать. Газ проведён, водопровод есть, телефон городской. Что ещё надо?

- Эх! – дед недовольно крякнул. – Распродадут всё скоро. Будем среди чужих людей жить!