Терапия памяти - Марина Крамер

Ариша, наконец, вытерла мокрые глаза и, почти совсем уже успокоившись, сказала:

– Да, я тебя устрою в клинику и вернусь в Москву, надо здесь как-то руку на пульсе держать…

«Слава богу, – пронеслось у меня в голове. – Не придется терпеть ее еще и там».

– Постарайся, чтобы никто ни о чем не узнал, хорошо?

– Будет сложно так долго водить всех за нос… рано или поздно начнут выяснять, где ты, что ты…

– Ну, тогда и придумаем что-нибудь.

– Думать надо уже сейчас, заранее, чтобы потом врасплох не застали, – возразила моя умная агент. – Мы должны придерживаться одной версии, чтобы никто не смог докопаться.

– Слушай, ну, могла же я поехать, например, на лыжах кататься и ногу сломать?

– А от интервью почему отказываешься?

– Не хочу, чтобы меня видели беспомощной.

– Регинка… – Ариша укоризненно покачала головой. – Глупо же…

– Вот у тебя и будет время, чтобы что-то более умное придумать. А мне и без этого хватает проблем. Все, давай перевязку сделаем, скоро выезжать.

– Ты парик выбрала?

– Ой, да любой возьму – какая разница?

Аделина

Как Матвей умудряется вставать в пять утра и чувствовать себя бодрым и отдохнувшим?

Этот вопрос не давал мне покоя с того самого дня, когда мы стали жить вместе. Для меня утренние подъемы – пытка, и только по утрам я жалею, что моя клиника расположена далеко за городом, потому что это вынуждает меня вставать в такую рань и выходить из дома затемно.

А Мажаров умудрялся еще и завтрак приготовить, и зарядку сделать – на такие подвиги у меня никогда не хватало энергии. В последнее время я даже за руль почти не садилась, мы ездили в клинику на машине Матвея, исключая те дни, когда он читал лекции в медицинском институте.

Сегодня меня разбудил запах блинчиков, которые у мужа всегда получались изумительно вкусными.

День определенно обещал стать удачным…

– Сегодня явится эта протеже министерская, – сказала я, уже сидя за завтраком.

Матвей просматривал новости и, казалось, не слышал моей реплики, однако я знала, что это не так.

– Терпеть не могу этих «позвоночных», от них всегда какие-то неприятности, – продолжила я жаловаться на судьбу, попутно намазывая блинчик вареньем.

– Деля, ты всякий раз так говоришь, но почему-то еще никому не отказала, – заметил муж, не отрывая взгляда от экрана планшета.

– Почему же – не отказала? Отказывала… просто Семенцов не тот человек, кто воспримет отказ адекватно. Такие обычно мелочные, начнет проверки присылать… мы ведь говорили об этом.

– Чего нам бояться? В клинике все в порядке.

– Если захотеть, нарушения можно найти даже в вакууме. Ладно, не забивай себе голову, это я так… побрюзжать с утра. Очень вкусные, кстати, блинчики, – доедая последний кусочек, сказала я. – Повезло мне с тобой.

Матвей отодвинул планшет и взял чашку с остатками кофе.

– Такое впечатление, что тебе от меня что-то нужно.

– Разумеется. Поскольку сегодня у меня еще и новый хирург первый день на испытательном сроке, то мне без тебя не обойтись. Посмотри протеже Семенцова.

– Деля! – расхохотался муж. – Это, в конце концов, просто неприлично! Он договаривался с тобой.

– Не вижу проблемы, если клиентку осмотрит лучший хирург моей клиники.

– Ладно-ладно, я ее посмотрю, но с условием. Ты будешь присутствовать, вот так. – Матвей допил кофе и встал: – Все, собирайся, пора ехать.

Это было, конечно, не совсем то, чего я хотела, но все-таки лучше, чем совсем ничего…

На планерке я присматривалась к Ненашевой. Она выглядела спокойной, уверенной, только слегка бледной – видимо, волновалась, но это по-человечески понятно, все-таки первый день, новый коллектив.

Однако мне никогда не нравились хирурги, которые не владели собой в мелочах. Никакие личные драмы, волнения, неприятности не должны вноситься в стены клиники, а тем более – в операционные. Здесь мы все – врачи, и на первом месте у нас здоровье людей, а свои проблемы – это за шлагбаумом.

После планерки Ненашева двинулась вместе со всеми в ординаторскую, а я, просмотрев план операций, записала себе в ежедневник время, на которое назначена первая операция нового хирурга.

Смотреть я решила с купола, чтобы не отвлекать Ненашеву своим присутствием – никто не любит, когда им дышат в затылок, а особенно, когда это делает владелица клиники, да еще в первый рабочий день. Я и сверху отлично увижу, как она будет работать.

Своих операций у меня сегодня не было, зато была кипа бумаг, требования на медикаменты, смета по кухонному блоку и смета на предстоявший летом косметический ремонт холла административного корпуса. Не самая любимая мной работа, но никто, кроме меня, этим, конечно, заниматься не будет.

Еще и дядя Слава Васильков взял пару недель без содержания… Мой заместитель теперь сам не оперировал, зато брал на себя часть административной работы, но последние пару месяцев он вдруг начал жаловаться на сердце, и я буквально силой отправила его в отпуск.

Стало ощутимо сложнее, но ведь раньше я как-то справлялась – или клиентов было меньше?

Закопавшись в цифрах, я едва не пропустила момент, когда нужно было идти на купол.

Сменив туфли на каблуке на балетки, я заперла кабинет и пошла в лечебный корпус.

Операция еще не началась, но анестезиолог уже колдовал над клиенткой, закрепляя катетер в локтевой вене. Ненашева вошла в операционную, держа перед собой согнутые руки. Ей подали халат, натянули перчатки, она сжала кисти в замок и встала у окна, наблюдая за манипуляциями анестезиолога.

Даже сверху мне было видно, что она абсолютно спокойна и выглядит уверенной. Это мне понравилось и почему-то напомнило первую операцию Матвея в моей клинике. Тот тоже был спокоен и уверен в себе, а в его движениях была та легкость и четкость, которая отличает гениального хирурга от просто хорошего.

Похоже, Ненашева тоже будет неплоха.

Когда она заняла свое место и протянула руку за скальпелем, я вдруг подумала, что не посмотрела разметку, которую Ненашева делала перед операцией сама.

«Старею, – пробурчала я про себя. – Никогда раньше такого себе не позволяла».

Но, если судить по тому, что происходило внизу, новый хирург свое дело знала – работала быстро, четко и аккуратно. По тому, как расслабленно сидит на табуретке анестезиолог, можно было сделать вывод, что у них все под контролем, все хорошо. Наконец Ненашева наложила послеоперационный гипсовый бандаж на лицо клиентки, закрепила его и сделала аплодирующий жест ладонями – операция закончилась.

Я спустилась на этаж ниже и вошла в операционный блок. Навстречу мне попались медсестры с каталкой, на которой лежала прооперированная клиентка.