Светлая и Темный - Ольга Гусейнова

Подруги, мои милые девочки, поплачут и со временем забудут. Любимого мужчину в той жизни я не встретила. Но была в принципе хорошая работа, своя квартира и оптимистичные перспективы на будущее.

Как стало очевидно, там у меня все было не настолько плохо, чтобы легко отказаться от прежней жизни, но теперь я тут! Невероятный, но свершившийся факт. Придется принять как данность. Страшно. А вместе с кошмарами несчастной Сафиры и прочими реалиями мира Эсфадос, слишком напоминающего Средневековье, страшно вдвойне. Что меня здесь ожидает? Что подстерегает за порогом темной кельи, которую раньше можно было посетить разве что на экскурсии по старым полуразрушенным монастырям? Да, я историк, искусствовед, но лично оказаться в «тех временах» не хотела никогда.

А еще их разделение на расы… Может, это как у нас: черные, белые, желтые? Хотя удивительные, явно нечеловеческие глазки Ноэль напрочь опровергали мое предположение. Еще вчера призрачно-сказочный, сегодня Эсфадос становился реальнее некуда… Другой мир… расы… И жизнь!

Боженька, куда я влипла-то нечаянно?

Опять вспомнила ту сущность, которая пролетела мимо меня, — душу Сафиры. Мстительная радость, дикое облегчение, триумф и… клубок сумасшедших эмоций. Ненормальных, жутковатых, омерзительных! От нее веяло смертельным холодом, невольно заставившим задуматься: что нужно было сделать с человеком, ладно, пусть не с человеком, с живым существом, как нужно было издеваться над душой, чтобы превратить ее в подобное? Вот это пугало до чертиков. Помимо всего остального.

Сердце лихорадочно забилось, я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и потревоженные мышцы отозвались болью. Рефлекторно приподняла руки, чтобы положить на больное место, да так и замерла. Кисть правой руки обвивал широкий литой браслет, соединенный тоненькой цепочкой с кольцом на безымянном пальце. Я поднесла руку к глазам, рассматривая занятное украшение, представляющее собой золотую витую косичку из двух полос. Интересно, как оно надевается? Застежки не нашла, браслет цельный, причем сидит на руке довольно плотно. Неужели с рождения на мне? Или запаяли каким-то образом?

Пока вертела необычную вещицу, заметила на коже рук странные чешуйки. Это что?! Дерматит какой-то? Или, помимо ранения, я еще и болею чем-то?

Я настолько разволновалась, что больше не могла оставаться в неведении. Постанывая, вспотев от усилий, встала. Одернула белую просторную рубашку из ткани, похожей на лен. Придерживаясь кровати, покачиваясь от слабости и шума в ушах, добралась до окна. Немного постояла, пережидая головокружение, чтобы не рухнуть прямо на земляной пол, и, наконец, с невероятным трудом распахнула прочные, надежные ставни. Точнее — один ставень из двух. Келью залил дневной свет, заставив меня зажмуриться. А в лицо ударила волна свежего сырого воздуха, пахнущего морем и соснами. Лепота!

Привыкнув к свету, я поднесла к глазам руку и с минуту тщательно изучала. На сгибах пальцев, кистях, локтях виднелись небольшие участки чешуи, плавно переходящей в светлую суховатую — скорее всего из-за болезни — кожу. Озадаченно потрогала чешуйки: не прилипли точно и не какой-нибудь дерматит, хотя ему я сейчас, наверное, обрадовалась бы как родному. Тоненькие, полупрозрачные, серебристые пластиночки с золотистой каемочкой… Вероятно, если абстрагироваться от факта, что доставшееся мне тело покрыто чешуей, то девушка с серебристо-золотистым отливом смотрится интересно, хоть и непривычно.

Нервно хихикнув, потрогала чешуйки еще раз — ну не русалка же, в самом деле, хвоста точно нет. Потом растерянно потерла переносицу, лоб и… замерла снова. Боженька, только не это…

Я развернулась, держась за ставень, и судорожно поискала взглядом зеркало. На мою удачу, небольшое круглое зеркало лежало на одном из сундуков. Прилагая прямо-таки титанические усилия, я добралась до него и опустилась на крышку. В глазах мельтешили мушки, руки тряслись от слабости, но огромное желание увидеть свой новый облик победило. Двумя руками подняла оказавшееся тяжеленным зеркало в бронзовой оправе и взглянула на свое отражение.

Овальное лицо с правильными чертами: большие глаза с золотисто-желтой радужкой и… змеино-кошачьим зрачком. На высоких скулах, ближе к вискам, и вдоль линии роста волос поблескивали уже знакомые чешуйки, придававшие яркости белоснежной коже и глубины глазам. А еще заметные в дневном освещении среди серебристых волос сияли золотистые прядки. Необычная внешность, экзотичная, но красивая, наверное, если бы не изможденный больной вид и страх в глазах с моментально вытянувшимися в тонюсенькую ниточку зрачками. И настолько не похоже на меня прежнюю, что в груди заныло от новой потери. Потери самой себя!

Изумленно-испуганные, широко распахнутые глаза заблестели, и по бледным впалым щекам побежали слезы.

— Миледи… О, ради всех святых, зачем же вы встали? — услышала я потрясенный голос Ноэль.

Девушка быстро поставила поднос на соседний сундук и кинулась ко мне. Опустилась рядом на колени, приподняв лицо и вглядываясь мне в глаза, перехватила зеркало, почти выпавшее из моих ослабевших рук.

А я уставилась на нее, получив возможность благодаря открытому окну во всех подробностях рассмотреть блестящие русые, с золотисто-рыжим отливом волосы, белоснежную кожу; яркие чистые голубые глаза, в которых притаился застарелый страх, и все-таки добрые; такой же, как у меня, римский профиль; округлой формы личико; губы тоже полные, но с нечетким контуром. Но самое важное — серебристые чешуйки на ее лице и руках я тоже увидела. Соответственно встал насущный вопрос: кто такие драки? Кто же я теперь?

Почему-то в памяти невольно всплыло воспоминание о последнем дне из «той» жизни. Я сидела на ступеньках стремянки возле библиотечных стеллажей и рассматривала картинку: парящего в голубых небесах ярко-красного дракона. Благодаря мастерству художника, казалось, чувствовала, как ветер бил в лицо, а солнечные лучи нежно касались кожи…

Помню, как коснулась пальцем пожелтевшей страницы старого пыльного фолианта и провела по крыльям дракона, изображенного на картинке. Он был великолепен. Неизвестный иллюстратор очень хорошо отразил мощь и угрозу, исходившую от этой зверюги. А у меня тогда почему-то возникло чувство зависти и восхищение тем свободным прекрасным мифическим животным. Странно…

Кузина загадочной драки-аристократки Сафиры бросила тревожный взгляд на открытые ставни и взволнованно посетовала:

— Миледи, вы едва с того света вернулись, а уже снова пытаетесь туда попасть…

Она встала и закрыла окно, практически отрезав меня от мира в каменной ловушке. Хотя, надо признать, за окном совсем не лето.

— Прости, Ноэль, слишком захотелось подышать свежим воздухом и увидеть свет, почувствовать себя живой, — устало улыбнулась я.

Девушка неуверенно улыбнулась в ответ, обхватила меня за спину, помогла встать и повела к кровати. Несколько шагов дались мне с большим трудом, я бы рухнула на постель, если бы не эта поддержка. С помощью Ноэль, подложившей под спину подушку и накрывшей теплым одеялом, я устроилась полусидя. Она быстро зажгла свечи, разогнав сумрак в помещении, подложила пару поленьев в камин, затем забрала с сундука поднос и направилась ко мне. Я снова отметила жалкую, изношенную одежду, из которой девушка давно выросла, потрепанную шальку, что вряд ли спасает от холода, стоптанные ботинки. И невольно задалась вопросом: неужели «моя» семья настолько бедная? Ведь Ноэль — близкая родственница, а выглядит как побирушка.