Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

Разошлись все только после полуночи. Каталина была безмерно довольна собой. По просьбе короля она призвала своих музыкантов развлекать его и Артура. Под мелодичные звуки гобоев и свирелей она и ее фрейлины танцевали медленную, величавую паванилью с двумя тактами на шаг. Выпив вина и отведав засахаренных фруктов, Артур немного взбодрился и захотел присоединиться к ним, поэтому Каталина и дамы из ее свиты научили его с достоинством исполнять баху. По окончании танца все зааплодировали, а принц поцеловал руку своей суженой.

Когда на следующее утро он уезжал, то выглядел немного лучше.

– Прощайте, моя госпожа. Я буду с нетерпением ждать вас в Лондоне.

Она сделала реверанс, он наклонился поцеловать ей руку и вышел, чтобы присоединиться к отцу и их свите.

Сердце у Каталины щемило. Бедный мальчик, он сильно болен! «Боже, верни ему здоровье!» – безмолвно молилась она.

Скоро они будут в Лондоне. Ближайшую ночь проведут в Кингстоне, а назавтра окажутся во дворце архиепископа Кентерберийского в Ламбете, к югу от великой реки Темзы. Кавалькада следовала вдоль русла по волнистым холмам Суррея. Зимний пейзаж был угрюм, небо сплошь затянуто облаками, а в воздухе кружились едва заметные снежинки. Каталина зябко поеживалась в своих носилках, закутанная в меха до самого подбородка, и хотела только одного – согреться.

Вдалеке слышался шум приближающегося отряда всадников. Они были уже совсем рядом, и, выглядывая наружу сквозь узкий зазор между кожаными занавесками, Каталина видела целую армию красно-черных ливрей. Возглавляли процессию два человека, одетые более нарядно: молодой мужчина и мальчик. Оба держались в седлах горделиво и прямо. Подъехав вплотную, мужчина – румяный и дородный джентльмен в бархатной накидке, подбитой и окантованной собольим мехом, – сделал отряду знак остановиться.

– Господа, мы ищем принцессу Уэльскую! – выкрикнул он. – Его милость король послал нас встретить ее и сопроводить вместе со свитой в Ламбет.

– Я здесь, сэр. – Каталина отодвинула занавески носилок.

Граф де Кабра подошел и встал рядом, чтобы исполнять роль переводчика.

Мужчина и мальчик немедленно спешились, сняли украшенные перьями шляпы и встали на колени прямо на дороге.

– Эдвард Стаффорд, герцог Бекингем, к вашим услугам, моя госпожа, – торжественно произнес румяный мужчина. – Имею честь представить вам принца Генриха, герцога Йоркского, второго сына короля.

Каталина обратила взгляд на юношу, стоявшего на коленях рядом с герцогом: хорошо развитый для своих лет паренек с пухлыми розовыми щеками, узкими глазами и похожими на бутон розы, как у Артура, губами. Только Артур был бледным и худым, а его брат – крепким и пышущим здоровьем. Даже коленопреклоненный, он источал жизненную энергию и самоуверенность. Не приходилось сомневаться в том, что это действительно принц.

Каталина попросила их подняться, отметив про себя, что накидка Генриха была великолепного алого цвета, с опушкой из горностая, и что он во весь рот улыбался ей, дерзкий бесенок!

– Добро пожаловать в Англию, ваше высочество! – Голос у Генриха еще не начал ломаться, но все равно звучал внушительно. – Принц, мой брат, шлет свои приветствия и поручил мне сказать, что он в нетерпении считает дни до свадьбы.

Дерзким взглядом Генрих давал понять, что сам на месте Артура считал бы их с еще большим остервенением. Сколько лет этому мальчишке? Конечно, он не мог быть на пять лет моложе Артура, хотя Каталина не сомневалась, что слышала именно это. Он вел себя так, будто ему уже шестнадцать, а не десять!

– Стоит вашему высочеству удобно устроиться в носилках, и мы сопроводим вас в Кингстон, – произнес герцог Бекингем. – Темнеет быстро, и вам лучше поскорее оказаться под кровом. Если вам что-нибудь понадобится, только скажите.

Каталина поблагодарила его, задвинула шторки и снова плотно закуталась в меха. Принц Генрих вызвал у нее легкое беспокойство. Он был красивым юношей, очаровательным, вне всякого сомнения, и даже в это краткое свидание успел показать, что стоит выше этикета. Артур был сдержанным и робким, и Каталина постоянно думала о том, что все могло бы пойти иначе, будь она обручена с его братом. Не принесло бы ей обручение больше радости? Волнения?

Даже размышляя об этом, Каталина чувствовала себя вероломной предательницей. Как могла она лелеять такие мысли о десятилетнем ребенке? И все же было так просто увидеть в этом мальчике будущего мужчину. А осознание того, с какой легкостью мог затмить Артура младший брат, вызывало тревогу. Оставалось молить Господа, чтобы принц Генрих оказался не слишком честолюбивым!

Каталина стояла спокойно, насколько ей позволяло внутреннее волнение, пока донья Эльвира и фрейлины готовили ее к торжественному въезду в Лондон. Надев на принцессу дорогие испанские сорочки, над украшением которых потрудились златошвеи и вышивальщицы, они помогли ей управиться с широкими обручами «корзинки», зашнуровали киртл так плотно, что едва оставили ей возможность дышать, потом натянули на нее тяжелое бархатное платье с рукавами в форме колоколов и длинной сборчатой юбкой.

Критически оглядывая себя в зеркале, Каталина ловила взгляды Марии, а ее подруга прятала улыбку.

– Из-за всего этого я выгляжу квадратной. Я слишком мала ростом для такого наряда. Почему я не могу надеть английское платье?

Донья Эльвира была потрясена.

– Потому что они непристойны, ваше высочество! – отрезала дуэнья. Она не таила своего ужаса перед видом английских женщин, одетых в платья, не скрывавшие очертаний фигуры, с широкими вырезами и без всяких обручей. – Кроме того, это платье выбрала для вас ваша почтенная матушка-королева. Она самое дорогое!

Донья Эльвира была не в духе. Валики жира под ее подбородком ходили ходуном. Она уже проиграла битву по поводу носилок. Каталина намеревалась проехаться по Лондону на коне, чтобы люди могли ее видеть. Принцесса настояла на своем, но донья Эльвира решилась восстановить свой авторитет.

– Вы должны носить и это тоже! – распорядилась она.

«Это» была маленькая шляпка с плоской тульей и широкими полями, как у кардиналов.

Дуэнья водрузила ее на голову подопечной поверх богато расшитого венецианского чепца и завязала золотой шнурок под подбородком. Никто, к счастью, не вспомнил о вуали.

Благодарение Господу, ноябрьское небо посветлело и было не слишком холодно. Каталина постепенно привыкала к английскому климату, а потому подумала, что вытерпит поездку без накидки. Она хотела выглядеть перед горожанами как можно лучше. Это будет ее день. Король, королева и принц Артур не сыграют в нем особой роли.

За огромными дверями Ламбетского дворца испанская свита Каталины – прелаты, сановники, знать и рыцари, все в ее честь обряженные в наилучшие платья, – выстроилась в процессию. Принцессу ожидала покрытая яркой попоной лошадь в пестрой сбруе, к седлу было пристроено широкое мягкое сиденье. Каталина остановилась рядом, стараясь блюсти достоинство. Вперед выступил неприятного вида человечек с сутулой спиной, редкой бородкой, крючковатым носом и в накидке из желтого дамаста. Донья Эльвира в высокомерной и пренебрежительной манере представила его как доктора де Пуэблу. Человечек низко, с большой учтивостью поклонился, и Каталина протянула ему руку для поцелуя. В качестве посла ее отца при дворе короля Генриха доктор де Пуэбла сделал очень много для того, чтобы она сегодня оказалась здесь, – насколько много, ей, вероятно, никогда не доведется узнать. Как же глубоко, наверное, замешан де Пуэбла в темных делах, которые сделали возможным ее брак! У него наверняка имеются свои секреты. Однако он ловкач, в этом сомневаться не приходилось, и ей следовало быть ему благодарной. Более того, Каталине стало жаль его, такого неказистого. Она понадеялась, что дуэнья ополчилась на него не из-за внешности.