Замок Арголь - Жюльен Грак

Следует ли говорить, что было бы слишком наивным рассматривать под символическим углом зрения те предметы, действия и обстоятельства, которые на перепутьях этой книги, казалось бы, неизменно стараются сыграть злополучную роль маяка. Символическое объяснение бывает, как правило, настолько смешным обеднением того случайного, что всегда заключает в себе жизнь реальная или воображаемая, что при отсутствии какой-либо указующей идеи одно только грубое и очень доступное понятие, возникающее вокруг каждого события, вокруг больших и малых обстоятельств, могло бы во всех случаях и в этом, в частности, наилучшим образом составить ей замену. Сама по себе убедительная энергия того, «что есть данность», если воспользоваться блистательной формулой метафизиков, должна была бы навсегда сделать ненужными, как в книгах, так и в жизни, любые уловки глуповатой символической фантасмагории и побудить нас раз и навсегда к решительному акту очищения.

Что касается той машинерии, которая в этом рассказе повсюду пускается в ход и которая предназначена приводить в движение всегда трудно управляемые пружины ужаса, то особое усилие приложено было к тому, чтобы она не была и тем более не казалась чем-то необычным, но могла бы играть, насколько это вообще возможно, роль опознавательного знака. Разрушающиеся замки, таинственные звуки и огни, привидения, появляющиеся в ночи и в снах, очаровывающие нас своей полнейшей узнаваемостью и окутывающие необходимой иронией сразу же возникающее при том чувство дурноты, заранее предупреждая, что читатель будет дрожать, — весь этот захватывающий тематический репертуар нельзя было, кажется, оставить без внимания, не совершив при том грубейшей вкусовой ошибки.[36]Подобно тому как военная тактика совершенствуется лишь в повторении уже известного, заставляя нас испытать чувство творческого головокружения, гордости и вместе с тем меланхолии, охватывающей нас при мысли, что битва при Фридланде — это Канны, и что в Росбахе всего лишь повторились Левктры,[37]подобно тому, кажется, установлено, что и писатель может одержать победу, лишь оставаясь под прикрытием этих освященных, но бесконечно множащихся знаков. И потому мы взываем здесь к могущественным чудесам Удольфских тайн, замка Отранто и дома Ашер,[38]дабы сообщить этим слабым строчкам немного той колдовской силы, что до сих пор хранят их цепи, призраки и гробы, — автор лишь отдает здесь намеренно не скрываемую дань уважения и благодарности за все то очарование, которое они всегда щедро дарили ему.

И хотя деревня все еще плавилась в знойных лучах послеполуденного солнца, Альбер вышел на длинную дорогу, что вела в Арголь. Под защитой уже увеличившейся тени, отбрасываемой боярышником, пустился он в путь.

Он хотел подарить себе лишний час, чтобы прочувствовать всю тревогу, которую внушило ему одно случайное обстоятельство. Месяц назад он купил поместье Арголь — вместе с лесами, полями и службами, — не посетив его перед тем ни разу, по восторженной, скорее таинственной, рекомендации (Альбер хорошо помнил этот странный гортанный голос, так повлиявший на его решение) одного очень дорогого друга, несколько более, чем подобают приличия, восторженного любителя Бальзака, историй шуанов, а также «черных» романов.[40]Так, не слишком раздумывая, подписался он под обращением к немыслимой благодати случая.