Эмигрантка. История преодоления - Екатерина Мириманова

Я вспомнила, что Эскориал был одной из резиденций короля Хуана Карлоса в тот период, когда прославленный Гойя только начал роман с герцогиней Альба. Прогуливаясь, я вспоминала любимые сцены из романы «Гойя, или Тяжкий путь познания» Лиона Фейхтвангера и размышляла о том, что по большому счету за эти годы здесь почти ничего не изменилось. Казалось, будто время застыло. Вокруг высились горы, царила прохлада, а я, словно завороженная, бродила по просторным залам и пыталась представить, что чувствовал Гойя в стенах этого сооружения. Арагонский крестьянин, как он сам себя называл, в объятиях одной из самых желанных аристократок той эпохи.

В Эскориале, кстати, есть и школа. Заметив ее, я подумала, что, наверное, было бы здорово учиться в подобном историческом месте. Я даже представила на миг, как по утрам привожу сюда Катю на машине…

Вечером я вернулась домой под большим впечатлением. В тот день я и предположить не могла, что с этим местом будут связаны очень важные для меня события. Никакие предчувствия меня не посетили, поэтому совсем скоро воспоминания о прогулке по Эскориалу поблекли и жизнь потекла по привычному руслу.

Мы снова гуляли по вечернему Мадриду, устраивали «тапас-туры». В Испании, особенно в столице, не принято сидеть в одном баре весь вечер. Да и в принципе не принято сидеть за столом – сначала мне было сложно к такому привыкнуть. Ты заказываешь бокал вина или пива, к нему подают тапас, ты выпиваешь напиток, закусываешь и идешь в следующий бар. Причем во многих заведениях есть свои фирменные блюда – вроде трески в панировке, которой славится ресторан Casa Labra в районе площади Пуэрта-дель-Соль, или крохотных бутербродов на рынке Сан-Мигель. Есть и места, где подают лучшие в городе сэндвичи с панированными кальмарами, пататас бравас (жаренные во фритюре ломтики картошки с острым соусом) или пинчос (бутерброды с различными салатами).

Жили мы в маленькой квартирке почти в самом центре, принадлежавшей отцу моего возлюбленного. Я уже знала, что Хуанки разорился в 2007 году якобы по вине жестоких банкиров, которые строили против него козни. Он потерял все и остался должен более полумиллиона евро. Поэтому он не мог ничего приобретать на свое имя. Вместе с ним разорились его бывшая жена, мать и несколько друзей, поверившие в его коммерческую жилку. Но он был уверен, что обязательно снова окажется на коне, и заражал меня этим чувством. Он постоянно генерировал идеи. Правда, пока не мог их реализовать. Однако я не сомневалась, что все впереди, ведь он все время читал кулинарные книги и упорно занимался самообразованием.

Между тем Хуанки выиграл дело, которое его мать возбудила против него, и был признан полностью невиновным. Похоже, я приносила ему удачу.

Дни бежали, я влюблялась все сильнее. Мы проводили вместе все свободное время. Хуанки был очень заботливым: мог проснуться в пять утра, чтобы перед работой приготовить мне на завтрак свежую тортилью – испанский омлет с картошкой и луком. И какая это была тортилья! Он и правда готовил как Бог. Мне, привыкшей к тому, что готовка неизменно ложилась на мои плечи, это казалось настоящим чудом. Олег, мой первый муж, готовил на моих глазах всего несколько раз. Первый – когда я только вышла из роддома; это была не очень съедобная картошка с курицей. Потом он попытался состряпать курицу на бутылке. И на этом его энтузиазм иссяк. В остальное время либо готовила я, либо он делал что-то унылое из полуфабрикатов. Сережа вообще относился к еде пренебрежительно. Он мог бесконечно питаться пельменями и запивать их водкой с кока-колой. Его максимум – жаренное на сковородке мясо.

Здесь, в Испании, я воспользовалась ситуацией и постаралась развить свою гастрономическую культуру, которая у меня, как и у большинства соотечественников, отсутствовала. Мне непросто было осознать этот факт. Всю жизнь я считала себя вполне продвинутой в этом смысле: я много путешествовала и никогда не боялась пробовать новые блюда. Но то, как относился к еде Хуанки, – это абсолютно другой уровень, даже иное измерение.

Меня завораживала его увлеченность работой. Он был настоящим кулинарным маньяком. Обжарить лук до золотистой корочки, а потом добавить немного воды, чтобы он карамелизировался. Нарезать картошку так тонко, что она казалась практически прозрачной. Ингредиенты для паэльи (это что-то типа плова, но по-средиземноморски) подготавливать с особой тщательностью в течение часа, использовать три вида чеснока: мятый, рубленый и целые обжаренные зубки, – потому что каждый придает свой оттенок вкуса. Поехать в город за сотню километров от Мадрида, чтобы отведать поросенка в Сеговии, потому что именно там он бесподобен. Или в Авилу, чтобы попробовать фирменное мясо. Преданность Хуанки своему призванию покорила меня.

Мне всегда нравилось готовить, но в моем окружении не было людей, которые занимались бы этим профессионально. Если не считать мужа одной из моих подруг, который работал шеф-поваром во многих люксовых заведениях Москвы. Однако мы с ним не очень ладили. Впрочем, благодаря ему я попробовала фуа-гра, мясо крокодила, страуса и бегемота, которые, к слову сказать, меня не впечатлили. В остальном же мои познания о кухне разных стран ограничивались обедами во время туристических поездок и общением с многочисленными родственниками. Все они хорошо готовили. И все, естественно, учились у своих бабушек и дедушек, то есть по факту лучше всего я разбиралась в советской кухне. Добавьте сюда то, что мое детство пришлось на эпоху «развитого социализма», которая сменилась перестройкой с ее экономическими потрясениями. Короче говоря, лет до тридцати я не могла себе позволить покупать дорогие или экзотические продукты и ходить в мишленовские рестораны.

Отчетливо помню, как впервые увидела конфету с нарисованным на обертке ананасом и приняла его за репку. И неудивительно: откуда мне было знать, как выглядят ананасы, если их никогда не бывало в магазинах? А вот еще одно детское воспоминание: мы с мамой стоим в очереди за яйцами, которые продаются почему-то в булочной; все пишут номер своей очереди на руке, и мы 534-е! Или макароны по талонам; меня вписывали в карточку и к маме, и к папе, чтобы набрать побольше. Какая к черту высокая кухня!

Любимым блюдом были замороженные картофельные биточки в квадратной картонной коробке, в которых иногда попадалось что-то черное, чтобы создать иллюзию, будто они сделаны из настоящей картошки. Помню, как несколько месяцев мы ели только кнедлики – клецки из картофельной муки, отваренные в воде. Их подавали с соевым соусом и… все. Потому что в тот период денег не было вообще. Одной из моих любимых книг в детстве была «Румынская кухня». Я с упоением читала ее, хоть и не понимала половины слов. Все эти эндивии, бигусы, артишоки и прочее казались чем-то с другой планеты. Киви я попробовала в десять лет (его купили в «Березке»). Сейчас смешно вспоминать, но поначалу я не имела ни малейшего представления о том, как есть это волосатое чудовище.