Мы с королевой - Сью Таунсенд

Королева четырежды прошлась по переулку. Вокруг не было ни души, кроме случайной дворняжки. А ведь я теперь живу в гетто, подумалось королеве. Надо считать себя военнопленной. Я должна сохранять мужество и ни в коем случае не давать поблажек самой себе. Она постучала в дверь дома, где обитал теперь сын.

— Можно?

В передней стояла Диана. Королева сразу заметила, что невестка плакала. Выражать сочувствие сейчас не стоит, подумала королева.

— Наши ковры в эти комнатушки не влезают, — сглатывая слезы, проговорила Диана, — а мебель все еще в фургоне.

Показались принц Чарльз и водитель мебельного фургона, с великим трудом тащившие огромный китайский ковер.

— Да нет, дорогая, не войдет, конечно, и не надейся, — пропыхтел принц Чарльз.

— Побереги спину, Чарльз, — напомнила королева. — Тут есть один человечек, на этой же улице, он может обрезать ковры по размеру…

— Мне все же кажется, мамочка, что тебе, гм, не пристало… не слишком ли это снисходительно звучит… Я имею в виду, учитывая наше теперешнее положение… называть кого бы то ни было «человечком»?

— Но он и вправду человечек, — возразила королева. — Мистер Спигги ростом даже меньше меня; он специалист по настилке ковров. Попросить его зайти?

— Да ведь этим коврам цены нет. Это было бы, гм… н-да, сущим вандализмом…

Наверху на лестничной площадке показались Уильям и Гарри — в тапочках от Барта Симпсона и в пижамках.

— А мы спим прямо на матраце, — пропищал Гарри.

— В спальных мешках, — хвастливо добавил Уильям. — Папа говорит, это у нас приключение.

Диана повела королеву по дому. Времени на осмотр ушло немного. Интерьером здесь занимался человек, который слыхом не слыхал о Теренсе Конране[6]. Диана вздрагивала, глядя на лиловые с бирюзой обои в супружеской спальне, на полистиреновые плитки, которыми был выложен потолок, на заляпанное рыжей краской окно.

Завтра же позвоню в «Интерьер», подумала Диана, попрошу редактора заехать с образцами красок и обоев.

— А нам повезло, — сказала королева, — у нас весь дом отделан одинаково.

Обе женщины побаивались предстоящей ночи. Ни той, ни другой не приходилось до сих пор ночевать с мужем в одной спальне и тем более в одной кровати.

В детской, лежа на спине, мальчики с восторгом разглядывали обои с изображением Супермена.

— Посмотри-ка туда. — Уильям указал на круглую ляпушку плесени над окном. — Это планета Криптон.

Но Гарри уже спал; одна ручонка у него свалилась с матраца на грязные, ничем не прикрытые доски пола.

Допивая последнюю банку пива, Спигги обозревал плоды своих трудов. В свете голых лампочек ковры горели яркими красками. Королева собрала обрезки и унесла их в кладовку — готовясь к тому дню, когда их вплетут обратно и вновь расстелят в Букингемском дворце. Теперешний абсурд долго ведь не продлится. Это всего лишь отрыжка истории. Мистер Баркер наломает дров, и простой народ возопит, требуя восстановить у власти консервативное правительство и монархию — иначе и быть не может, верно? Безусловно. Англичане славятся своей терпимостью, своей тягой к справедливости. Экстремизм им совершенно несвойствен. Даже в мыслях королева старалась отделять англичан от шотландцев, ирландцев и валлийцев — в тех-то горячая кельтская кровь частенько дает о себе знать.

— С вас пятьдесят фунтов, ваше величество, — сказал Спигги. — Время-то уж, так сказать, сильно за полночь.

Королева открыла сумочку и заплатила причитающееся. Деньгами она заниматься не привыкла и отсчитывала купюры медленно.

— Ну все, пока, — сказал Спигги. — Теперь пойду загляну к принцу Чарльзу. Он небось еще не лег?

Было уже четыре утра, когда Спигги прошел через полицейский кордон в конце переулка; в кармане у него прибавилось сто фунтов, да и в пивной сегодня будет что рассказать! Он просто дождаться не мог наступления дня, язык у него так и чесался.

В половине пятого утра на пороге дома номер девять Тони Тредголд пилил диван, который некогда принадлежал Наполеону. В переулке Ад не принято жаловаться на шум. Шум — дело обычное, на его создание уходят и днем и ночью немалые силы. Вот если шум стихает, тогда обитатели переулка Ад подходят к дверям и окнам, выясняя, что же такое стряслось.

Диван не выдержал и развалился надвое. Кусок поменьше придержала Беверли. Подождав, пока Тони с Филипом отнесут более массивную часть в гостиную, она поволокла обрубок вслед.

— Забить в него завтра с полдюжины шестидюймовых гвоздей, и будет как новенький, — сказал Тони, гордясь своими плотницкими успехами.

Взглянув на любимый диван, королева поняла, что, даже распиленный пополам, он все равно велик для гостиной.

— Вы были очень любезны, мистер и миссис Тредголд, — сказала она. — А теперь идите спать, я прошу вас.

— Как здесь стало красиво, — Беверли оглядела комнату. — Малость тесновато, но очень красиво.

— Погодите, вот развесят картины, тогда… — зевая, сказала королева.

— Да, вон та мне особенно нравится, — Беверли тоже зевнула. — Это кто ж ее нарисовал?

— Тициан, — ответила королева. — Спокойной ночи.

Умываясь и раздеваясь ко сну, и королева, и принц Филип испытывали смущение. Все комнаты были забиты мебелью. Протискиваясь в узких проходах, они то и дело задевали друг друга и без конца извинялись. Наконец в сереньком рассветном полумраке они улеглись, размышляя об ужасах прошедшего дня и о предстоящих кошмарах.

С улицы донеслись вопли молочника, пытавшегося спасти свой товар от местного воришки. Королева повернулась к мужу. А ведь он все еще красив, подумала она.

Страж Столового Серебра в упор разглядывал Джека Баркера, нового премьер-министра.

Очень даже симпатичный, думал он. Пониже, чем кажется по телеку, но очень симпатичный. Костюмчик, правда, простоват, туфли тоже не из дорогих, зато лицо красивое, с правильными чертами, глаза восхитительные — фиалковые, и ресницы длиннее, чем паучьи лапки. Так бы и съел.

Было девять часов утра. Они спускались на лифте в шахту бывшего бомбоубежища, расположенного на территории Букингемского дворца. Джек подавил зевок. Он всю ночь прокорпел над своими расчетами.

— Вы небось вечером рады-радешеньки скинуть это идиотское облачение? — спросил Джек, глядя на гетры, пряжки и камзол с аксельбантами и замысловатыми застежками.

— Да нет, я люблю всякие блестящие штучки, чего уж там, — сказал страж, вынимая из кармана жилета ключи. Лифт остановился.

— На какой мы глубине? — спросил Джек.