Горячая Штучка: солнце, безумство и любовь - Светлана Суббота

Многие подруги считали, что парни не должны быть милыми. Они тащились от волевых грубых самцов. Ее давняя школьная приятельница Марина просто млела от приказного тона и жестких замашек. "Это так заводит, – мурчала она, рассказывая об очередном сексуальном кавалере, – схватил за горло и трясет, трясет. Бац, и я в оргазме".

За такими парнями с брутальным байроническим взглядом стояли очереди, укладывались штабелями пострадавшие девицы. Увлекшаяся "жесткачем" Марина как-то позвонила в слезах, просила довезти до больницы. Оказалось, очередной доминант тушил об нее сигареты.

- Не знаю, что делать, – всхлипывала подружка по дороге к врачу и баюкая руку. – Не могу остановиться. Он прижигает, боль и… дальше возбуждаюсь.

Первый парень Веры пытался командовать, контролировал любой чих. Красивый был стервец до одури, талантливый в постели. Когда на новогодней вечеринке она застала его на какой-то девке и раскричалась, даже недоумевал:

- Я же с тобой живу. А ее даже имени не знаю. Ты чего пылишь из-за фигни?

Властные парни стали напрягать Веру, все-таки не с ее характером вторым номером ходить. Но и слабые ей не нравились. Вялые, капризные, неуверенные – вызывали зевоту, и уж точно ни капли возбуждения. А золотая середина встречалась редко.

Понятно, что данный золотой мальчик – просто билет на раз, у него есть свой круг, привычки, может быть, даже по девушке в каждом городе, куда он заезжает по работе.

Но у каждой золушки должен быть шанс.

Вдруг он тот самый…

Леша протянул ей руку – большую, крепкую. Не хватал, не тянул, не спрашивал – просто протягивал руку. Они замерли, глядя глаза в глаза.

И она почти ответила, почти пожала протянутую ладонь.

Внезапно за углом коридора послышались голоса, разорвав рожденную тоненькую нить доверия.

- Пашка, здесь точно должна быть вода. Проверю гостевой душ, – Вера узнала бархатный тембр Артема.

Скорее всего, завершив игрища и решив освежиться, троица обнаружила накладку с водой.

Вера представила неловкую ситуацию, когда директор видит рядом с почти голым братом девушку, с которой целовался до этого. Вряд ли он будет молчать, нет, сейчас Вера не чувствовала себя готовой дать отпор, слишком была размягчена мелькнувшей между ней и Лешей нежностью.

Решала как всегда импульсивно.

- Возьму вина и вернусь. Подождешь?

Не дожидаясь кивка ошарашенного парня, она отвернулась, чтобы Артем не увидел лица, и торопливо зашагала в сторону лестницы.

- О, Лешка, вот это сюрприз, тоже душ с водой искал? – голос Артема прозвучал воодушевленно громко. – Еще раз с праздником. Извини, я типа помешал?

- И тебе здравствовать. Да, знакомую встретил.

Вера завернула за анфиладу и тут же присела, спрятавшись за каменным постаментом. Артем, как и Леша, щеголял в полотенце. Но, в отличие от свежего после душа хозяина дома, его брат выглядел помятым, как мартовский котяра.

Назревал мужской разговор "о бабах", который после утренних откровений пропустить она никак не могла. Здесь и сейчас она очень хотела доверять Леше, хотела и боялась.

- Что за штучка? Та, которую вчера мацанул?

И Алексей приятно удивил.

- Извини, брат, сейчас понял, что эту девушку не готов обсуждать... Как сам? Не видел тебя вечером.

Верино начальство смущенно ухмыльнулось, скромно перезаправило измятое полотенце.

- А я, признаться, гульнул. Со студенчества трояка не гонял, а что-то в этом есть. Присоединишься?

- Нет, спасибо, не мое, – твердо от Алексея.

И на Веру накатило ясное, одуряюще великолепное чувство облегчения.

Анфилада лестницы полностью скрывала Веру, все, что она хотела – уже услышала. Она сидела на корточках и глупо улыбалась, счастливая и успокоившаяся. Теперь осталось подождать пока Артем уйдет.

Но вмешалось еще одно действующее лицо. По ступеням легкой походкой, едва отстукивая по деревянным краешкам крошечными лодочками, спускалась эффектная изящная блондинка. Локоны по плечам, шелковое золотистое платье. Голливуд рыдает от умиления.

- Лешенька! – колокольчиком раздалось в коридоре. – Хотела с тобой поговорить. Ой, Темчик, ты еще не спишь?

- Как можно в такой вечер, – разулыбался Артем, явно любуясь блондинкой, – у нас с Лешей еще планы на сегодня.

- У вас планы? А что вы тут одни стоите, да еще в таком виде?

Она попыталась нахмурить лоб. Получились скорее слабые подергивания. Девушке явно не давалось изображение эмоций. Лоб ровно и искусственно блестел, губы выглядели излишне пухло. Чем дальше ее рассматривала Вера, тем больше находилось подозрительных деталей, стала видна кропотливая работа косметолога. Красотка была далеко не так молода, как показалось в первый момент. Пожалуй, ей не двадцать пять – двадцать семь, а все тридцать пять.

- Чем вы тут занимаетесь? Надеюсь, не эти новомодные… мужские игры.

Парни смущенно переглянулись, неожиданно по-мальчишечьи краснея.

- Да ты что опять выдумала, мама, – обиженно пророкотал хозяин дома, – я же тебе говорил, мне только девушки нравятся!

Оу. Вера ошалело уронила челюсть. Пятьдесят. Артем что-то говорил о родителях, которые прилетают к вечеру. И им – по пятьдесят лет.

Господи, да пусть лоб блестит сколько угодно, если можно ТАК улетно выглядеть в пятьдесят.

Мама Леши подозрительно осмотрела полуголую парочку.

- Это не выдумки, а грустные факты, милый. Ты до сих пор не женат, нас с отцом со своими девушками не знакомишь. С Артемом вообще все ясно. Твой зам, Темочка… Закрой на секунду уши, я буду ругаться, считай, тетя этого слова при тебе не говорила. Так вот, он пидор, не убоюсь этого слова. И как мужчина, и тем более как человек. Редкостный извращенец, один голосок чего стоит! А как нагло мне по телефону отвечает, гомик мелкий! Помяни мои слова, Артем, он не только ТЕБЕ подставляет, но и ТЕБЯ.

- Мама!

- Тетя!

- А теперь вы, здоровые мужики, которым давно детьми отпочковаться пора, мам своих порадовать, стоите тут с тряпками на чреслах, практически притираясь бедрами.

Парни с ужасом отскочили друг от друга. Артем чуть позорно не уронил полотенце, поскользнувшись в спешке и ударившись плечом о стену.

В этот удивительный момент из-за поворота, со словами:

- Артем, сколько можно мыться, пошли трахаться, – вырулил Паша.

- Втроем – это нечто! Готов хоть... – и заткнулся, обнаружив крайне агрессивно настроенную группу в коридоре.

Был он взлохмачен, в такой же полотенечной униформе на худом животе. На губах цвели следы размазанной яркой красной помады. Полотенце предательски оттопыривалось.