Состав. Как нас обманывают производители продуктов питания - Никола Темпл

Итак, на одной чаше весов лежит потенциальная выгода, а на другой – риски, связанные с мошеннической деятельностью. При слабом контроле снижается вероятность выявления фальсификатов, особенно если они импортируются, а не производятся внутри страны. К примеру, Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов усилило контроль на местах производства импортируемых в США продуктов, однако он до сих пор охватывает лишь малую долю всего, что ввозится в страну. Физическому осмотру подвергаются лишь 1–2 % продуктов, а лабораторному тестированию и того меньше – около 0,5 %. Если учесть, что 91 % потребляемой в США рыбы и морепродуктов имеет импортное происхождение, очевидно, что риски для преступников невысоки. Они, как и говорила доктор Кирхер, могут чувствовать себя иголкой в стоге сена. В условиях ограниченных ресурсов в первую очередь проверяются продукты, которые могут представлять средний или высокий риск для человеческого здоровья, то есть те, с которыми связаны прецеденты заболеваний пищевого происхождения. А тестирование на предмет выявления фальсификатов начинается лишь после того, как кто-то забьет тревогу.

И все же стратегия повышения рисков может стать важным инструментом в борьбе с мошенниками. В 1995 г. британское министерство сельского хозяйства, рыболовства и продуктов питания (Ministry of Agriculture, Fisheries and Food, MAFF), ныне известное как министерство окружающей среды, продовольствия и сельского хозяйства (Department for Environment, Food and Rural Affairs, Defra), сообщило, что 35 % всех образцов кукурузного масла, собранных с полок магазинов, оказались разбавлены другим маслом, не указанным на этикетке. Усовершенствование методов по выявлению добавок в кукурузном масле (мы расскажем об этом подробнее в главе 3) повысило чувствительность тестов, и в результате шесть лет спустя собранные в магазинах образцы оказались все без исключения чистыми. Риск быть уличенным в мошенничестве значительно увеличился, и одного только этого оказалось достаточно для пресечения преступных действий.

Помимо незначительных рисков, мошенников привлекают возможности, не требующие усилий. Когда возникает возможность сфальсифицировать продукт и к тому же это можно сделать относительно легко, даже самый ленивый мошенник сподвигнет себя на несколько несложных действий ради солидного куша. Длинные и в значительной степени анонимные цепи поставок продовольствия в сочетании с разнообразием готовых к употреблению продуктов предоставляют мошенникам простор для действия. Перед тем как попасть к нам на тарелку, наша еда облетает весь земной шар. Весьма наглядный пример верности этого утверждения – расследование, проведенное Фелисити Лоуренс, специальным корреспондентом газеты Guardian и автором нескольких книг о маркировке продуктов. Она заинтересовалась биографией жаренного во фритюре овощного ассорти, упакованного в пластиковый контейнер и продающегося в магазине Marks & Spencer за £2,99. В набор входят ростки спаржи, мини-кукуруза, беби-морковь и лук-порей, связанные в пучок перышком зеленого лука. Вот что ей удалось выяснить. Пластиковый контейнер, упаковка и зеленый лук были произведены в Англии и затем отправлены в Кению. Там местные работницы, трудящиеся в кондиционированных упаковочных цехах недалеко от аэропорта Найроби, тщательно связали выращенные в Кении овощи (спаржу, кукурузу, морковь и лук-порей) перьями английского лука и положили их в пластиковые контейнеры, после чего завернули в прозрачную пленку и отправили обратно в Соединенное Королевство. Лук проделал неблизкий путь – 13 679 км туда и обратно – только для того, чтобы с большой вероятностью окончить свои дни в мусорном ведре или компостной куче.

Проблема заключается в том, что в наше время продукты редко проходят простую вертикальную цепь поставки, чаще речь идет о целой сети. Кружка горячего шоколада, который согревает вас морозным зимним днем, стала результатом взаимодействия приблизительно 31 участника сети поставок – включая поставщиков сахара, молока, какао и упаковки. Другими словами, при производстве напитка возникла 31 возможность для мошеннических действий. Источник уже неоднократно упоминавшейся конины было так непросто отследить именно из-за сложности сети поставок. К примеру, «говяжьи бургеры» из супермаркета Tesco поставлялись заводом, закупавшим сырье приблизительно у 40 различных производителей. Смесь ингредиентов говяжьего бургера на производственной линии может меняться каждые полчаса, так что выяснить, от какого именно поставщика пришло мясо в определенной партии, было практически невозможно. Помножьте это на количество ингредиентов в готовой лазанье – и вы поймете, почему механизмы поставки продуктов напоминают скорее паутину, нежели цепь.

Склонить чашу весов на сторону честного бизнеса может не только повышение рисков, но и уменьшение возможностей совершить преступление. Это важный (но далеко не единственный) аргумент в пользу того, что путь от фермы до тарелки необходимо сделать как можно более коротким. В наше время Великобритания импортирует около 50 % всех потребляемых продуктов, а 30 лет назад эта цифра составляла всего 25 %. В последнее время в Великобритании активно проводятся кампании наподобие Buy British или Тhe 100-mile diet, смысл которых сводится к тому, чтобы убедить потребителей покупать только продукты британского происхождения, а еще лучше – выращенные в радиусе 100 миль[2] от места проживания. Цель этих кампаний – сформировать устойчивую систему поставок продовольствия, основанную на поддержке местных производителей, долгосрочных и доверительных отношениях с поставщиками и укреплении здоровья за счет потребления сезонных и эндемичных продуктов. Но у таких кампаний есть немало противников. Они утверждают, что для экологии полезнее производить определенные продукты в определенных географических зонах, где для их выращивания требуется меньше ресурсов (таких, как удобрения и искусственное освещение), и это окупает затраты на транспортировку. К примеру, импорт черного перца из Испании может быть более экологичным, чем выращивание его в теплицах и парниках в Великобритании. Тем не менее нельзя отрицать, что употребление в пищу местных продуктов имеет одно преимущество: оно не оставляет места для анонимности в цепи поставок.

Чтобы дать местным производителям некоторую фору в борьбе с поставщиками более дешевых импортных продуктов, правительства устанавливают ввозные пошлины. К сожалению, эти пошлины сами по себе могут провоцировать мошенничество. В 2003 г. Комиссия по международной торговле США (US International Trade Commission, ITC) постановила, что импорт сомов из Вьетнама представляет угрозу американской экономике, поскольку местные рыбоводческие хозяйства не могут конкурировать с вьетнамскими производителями, предлагающими более низкие цены. Разгорелась настоящая торговая война. Комиссия по международной торговле повысила ввозные пошлины на вьетнамских сомов с 5 до 64 %. Ожидалось, что эта мера поддержит местных производителей и заставит людей покупать их продукцию. На деле мало что изменилось: чтобы обойти пошлины, дистрибьюторы просто начали закупать азиатского сома под именем групера – рыбы более ценного вида. Так одной компании-импортеру удалось «сэкономить» на пошлинах около $63 млн. Бывший генеральный директор компании Sterling Seafood (штат Нью-Джерси), занимающейся импортом рыбы и морепродуктов, признался, что в 2004–2006 гг. компания импортировала в США более 5000 т вьетнамского сома под маркой групера или камбалы. Когда в 2007 г. из-за этой истории разразился скандал, покупатели групера потеряли всякое доверие к этому продукту. Проведенные впоследствии опросы показали, что более половины потребителей из-за этого скандала изменили свои предпочтения и перестали покупать групера. Это имело серьезные экономические последствия для ряда регионов, таких как Флорида, где в 2007 г. общий оборот от продажи групера на причалах составлял около $21 млн{4}.