Зеркало любви - Наталия Вронская

Все соседи почитали своим долгом пышно праздновать Рождество и Святки. Святочные балы устраивались и в поместьях, и в городе у губернатора, бал устроили и офицеры N-ского полка, в котором служил ротмистр Лович.

Самым роскошным был, конечно, бал у губернатора. Губернатор, граф Прозоровский, сам богатейший псковский помещик, собирал вокруг себя самое изысканное общество. Конечно, Глебовы были приглашены на бал одними из первых: глава семьи Михаил Федорович, владелец полутора тысяч душ и немалого состояния золотом, его сын Дмитрий, имевший уже немалый чин и влияние в Петербурге и красавица дочь были украшением и гордостью любой гостиной. В общем, почти все окрестное помещичье дворянство было приглашено к Прозоровскому. Там же был и молодой князь Мещеряков. Старый князь оставался дома по нездоровью, а Никита Александрович с удовольствием отправился вкусить праздничных увеселений. Он желал сравнить свои впечатления от празднеств за границею, и готов был сделать выбор в пользу развлечений, принятых в его родном Отечестве. Губернатор пригласил и офицеров N-ского полка, среди приглашенных был и Алексей Иванович Лович.

Маша, разумеется, мечтала о встрече с Алексеем. Этот бал представлялся ей самым подходящим местом для свидания. Так удобно будет обсудить им все подробности их будущего в мазурке или котильоне, маскируясь под обычную мазурочную болтовню. Маша и Алексей давно не виделись и почти с лета не имели случая быть наедине. Все, что подкрепляло девушку, это были воспоминания о том разговоре, что состоялся у них у пруда в имении Пановских.

Но, едва прибыв в дом губернатора и войдя в бальную залу, Маша тут же увидела князя Никиту, который, разумеется, также заметил ее, поклонился ей, поклонился Дмитрию, Михаилу Федоровичу и, благодаря последнему, завязал разговор со всем семейством. Тут же он пригласил Машу на полонез, которым открывался бал, и она не посмела отказать. Имея столь счастливый случай, Никита Александрович, немного помедлив, попросил дозволения и на вальс. И вновь Маша не посмела отказать, хотя это совершенно испортило ей настроение! Князь Никита затем раскланялся и отошел, в ожидании начала танцев, желая перемолвиться парой слов со своими приятелями, которые тут у него были. Маша же, увидев Лиду, подошла к ней. Подруги весело расцеловались.

– Такой приятный этот дом! Самые лучшие балы у губернатора, ты не находишь? – спросил Лида.

– Вероятно, – пожала плечами Маша. – Они бывают так редко, что, видно, кажутся такими необычными из-за этого.

– Вовсе не редко. Просто Михаил Федорович не любит выезжать. А губернаторша так каждый месяц задает праздники да балы. У нее это в обычае, развлечься-то тут более нечем, как только друг к другу в гости ездить. Тебя уж пригласили?

– К сожалению, да, – уныло ответила Маша.

– Вот так-так! Что это значит, к сожалению? Ты, счастливица, не гневи Бога! – вскричала Лидия. – Я вот, увы, совсем не уверена в своем будущем на сегодняшний вечер.

– А я уверена… Оно будет скучным и несчастливым…

– Глупости! Кто тот кавалер, которого ты едва терпишь? – лукаво улыбнулась Лида.

– Князь Никита Александрович Мещеряков.

– Жених?

– Ах, Лида! – воскликнула Маша. – Не произноси этого слова!

– Тише, глупенькая, – осадила ее подруга, – нас могут услышать.

– Ах, ну и пусть! Мне все равно!

– Напрасно… Напрасно ты пренебрегаешь таким молодым человеком, как молодой князь!

– Но ты же знаешь, – пылко зашептала Маша подруге, – кого я люблю…

– Увы, да, – так же шепотом отвечала Лидия, – да, знаю… Но позволь тебе указать на опрометчивость твоего выбора, дорогая моя…

– Лида!

– Дай уж мне сказать! – Лидия взяла Машу под руку. – Князь Никита Александрович и молод, и хорош собой, и учтив, не зря же он пригласил тебя на первый танец! К тому же он богат, и он – князь. Завидная партия не только в наших краях, но и в столице. Я знаю немногих, кто бы отказался от такого выгодного брака. Ротмистр же Лович, совсем напротив… Да, он тоже молод и красив, но он не богат. И происхождение его и доходы самые темные. О нем ходят сплетни… И такие сплетни, которые никто не решится повторить перед нами, девицами, вслух…

– Но он любит меня, – возразила Маша. – И я люблю его…

– Вот! Ты любишь его… И это не дает тебе смотреть прямо на происходящее, дорогая моя…

– Лидия, – прервала подругу Маша, – если ты желаешь и впредь быть мне подругой, то не смей говорить дурно об Алексее Ивановиче. Ты, ты сама, – она посмотрела Лиде в глаза, – ты сама знаешь что-нибудь такое, что рисовало бы дурные наклонности Алексея?

Лидия помолчала:

– Признаться честно, нет…

– Ты была свидетельницей его дурных поступков?

– Нет…

– И не смей больше ничего говорить. Он любит меня, и я люблю его… В нем мое счастье, – сказал Маша тихим голосом.

Лида насупилась и ничего не ответила. Некоторое время подружки стояли рядом совершенно молча, но Лидия первая прервала молчание, заметив:

– Вон идет твой Алексей.

Маша засияла. Это было настолько заметно, что Лидия подосадовала в душе на такую неосмотрительность подруги. Тем временем Алексей Иванович раскланялся с барышнями, и пригласил Машу на котильон, а Лидию на полонез, ибо Маша сразу же сообщила ему, что первый танец у нее уже отдан. И назвала кому. Алексей сделал вид, что раздосадован, хотя ему было чуть ли не все равно. Лидия же явно обрадовалась, что ей не придется сидеть у стены в самом начале бала. Тут же распорядитель бала объявил о начале танцев. Никита Александрович при этих словах оказался рядом с Машей. Он поклонился Лидии, с которой был знаком, кивнул Алексею Ивановичу и подал Маше руку.

Тут надобно особо отметить все устройство губернаторского бала. В отличие от многих танцевальных вечеров, столь частых у любого помещика в округе, где танцевать незазорным и даже обязательным для себя считали и многие маменьки, составляя премилые пары с отцами семейств, губернаторский бал отличался светскостью, роскошью и тем ароматом beau monde[1], что так уместен в богатых и аристократических домах.

Огромная анфилада комнат, роскошно убранная гирляндами цветов, была богато освещена. В хрустальных люстрах, канделябрах горели сотни свечей. Широкий коридор был убран боскетом, на благоухающих розанах сидели настолько искусно изготовленные бабочки, что их так и хотелось изловить. Здесь были и буфет, лакомства из которого таскали кучами, и дамская гостиная, как и положено при всем устройстве большого бала, а также два оркестра и прочие затеи.

По залу скользили богато и щегольски одетые дамы, мужчины с лентами через плечо, военные, одетые согласно столичному этикету в мундиры с открытыми лацканами, белые, короткие до колен суконные панталоны, шелковые белые чулки и башмаки с серебряными пряжками, также с треугольными шляпами, с черными или белыми перьями, в руках, и без шпаг. Статские были в мундирах по форме и также в чулках и башмаках.