Отпусти мои крылья - Ева Мелоди

— Это почему? — хмурится бабушка. — Чем тебе тут не нравится?

— Слишком роскошно. Разве нам это по карману? Тут наверняка собирают кучу денег.

— Не твоя забота, — отрезает Анна Григорьевна. — Директор — мой давний поклонник и друг, между прочим. Я уже обо всем договорилась, Василина. Не создавай лишних проблем. Просто будь вежливой и приветливой. Большего не требуется.

Проходим по коридорам школы — свежий ремонт, опять же, шкафчики на стенах первого этажа — ну точно, как в моем любимом сериале «Волчонок». Поднимаемся на второй этаж. Кажется, бабушка прекрасно здесь ориентируется.

— Была тут пару месяцев назад, — словно прочитав мои мысли, объясняет Анна Григорьевна. — Пригласили на открытый урок, рассказать о себе, о профессии. По теме «Знаменитости нашего города». Вот так-то, имей в виду, Василина. Ты не должна ударить в грязь лицом. Помни о том, из какой ты семьи.

А мне лишь страшнее становится от этих слов. Тут все, как из фильмов, все чужое и будто ненастоящее. Мне нехорошо настолько, что голова кружится. Не помню, как оказываюсь в кабинете директора, седого мужчины лет шестидесяти в строгом костюме. Бабушка сразу же принимается с ним что-то обсуждать.

— Василина, — словно сквозь вату доносится до меня голос бабушки. — Тебе нехорошо? На, попей воды, деточка.

— Может, медсестру позвать? — вторит ей обеспокоенный мужской голос.

— Да нет, это она просто перенервничала, — отвечает бабушка. — Вчера только приехала, зря я ее сразу в школу потащила.

— Да ничего, вон уже и щечки розовеют, — мужской голос. — Но медсестру позову все-таки.

Вот так прошел мой первый день в школе — если так можно выразиться. Мало что узнала, зато выставила себя слабачкой. Не знаю, что нашло на меня. Может, переезд повлиял, но часовые пояса я вроде не меняла. Всего-то часов семь на поезде… Может, нервы последних месяцев сказались. Но бабушка потом за меня всерьез взялась. Заставила пройти обследование у своего врача, сдать анализы. Я сопротивлялась, но это было бесполезно. Папа занялся поисками работы. Он немного успокоился, старался поменьше пересекаться с бабушкой и, кажется, даже вернулся к своему хобби — сидел вечерами над эскизами ювелирных изделий. А меня Анна Григорьевна таскала по магазинам, подготавливая к школе. Я отнекивалась, было ужасно неудобно, что она тратит на меня свою пенсию. Но мы обе понимали, что, если приду в ту школу со своим старым рюкзаком и в привычной одежде, меня просто затюкают. В первый неудачный визит я мало что успела рассмотреть, но встреченные мной ученицы выглядели… черт, они выглядели как модели. Мне сразу стало не по себе. Я же не такая! Буду выделяться белым пятном, привлекать внимание…

Но бабушка, видимо, догадываясь о моих страхах, много сил потратила на мой новый гардероб. Так что первого сентября я шагала в новую школу весьма уверенно. Форма в этом учебном заведении не предусматривалась. Тут все было построено по американской системе — учителям полагалось быть ученикам друзьями, а не подавлять любую самобытность своим авторитетом. Потенциал учеников старались максимально раскрывать — таланты, скрытые способности.

А вот в плане межличностных отношений все было куда менее радужно, и я не замедлила в этом убедиться.

Ночью пятого сентября я никак не могла уснуть, все ворочалась с боку на бок, а в голову так и лезли ужасные мысли. Пойти в школу пятого, а не первого сентября, как все ученики, мне выпало из-за огромного количества документов и справок, которые нам пришлось собрать. Анна Григорьевна выглядела раздраженной и крайне недовольной этими обстоятельствами, вынужденная сопровождать меня в поликлинику. Я чувствовала себя обузой. Но при этом радовалась отсрочке. Школа представлялась огромным безликим монстром, жаждущим сожрать меня. Мне ни за что не стать «своей» среди богатеньких бездельников, привыкших получать все на блюдечке с голубой каемочкой. Когда зазвонил будильник, я подскочила на постели, уверенная, что только минуту назад прикрыла усталые веки… Машинально нажала на кнопку, отключая противный навязчивый рингтон. Снова упала на постель и провалилась в забытье. Но всего на пару минут. В комнату вихрем ворвалась Анна Григорьевна. Она отчитала меня, предупредив, что сегодня первый и последний день, когда контролирует мое пробуждение.

— Не думаю, что в этой школе, как, впрочем, и в любой другой, приветствуют опоздания, — продолжила бабушка свое ворчание за завтраком.

Так что мне и кусок в горло не лез. Тем более что предлагались овсянка на воде и несладкий чай. Анна Григорьевна назвала это «завтрак красоты», и прочла мне краткую лекцию о пользе геркулеса. Ненавижу каши, любые, а овсянку — особенно. Да и в целом я не любитель утренней трапезы, аппетит у меня просыпается обычно к полудню. До этого времени я могу разве что кофе выпить.

Так что, помедитировав над тарелкой положенные приличиями десять минут, несусь в свою комнату за рюкзаком. Вчера отец еще раз проговорил со мной маршрут и номера автобусов, на которых можно добраться до школы. Он, конечно, порывался проводить меня, но я всеми возможными способами отговорила его от этого. Прийти новенькой в десятый класс, да еще в сопровождении родителя? Это точно привлечет внимание и вызовет насмешки. А именно этого я надеялась избежать. Лучше проскользнуть невидимкой в свой класс… Не то чтобы я была такой уж трусихой… Но последние события в нашей с отцом жизни сделали меня пугливой и неуверенной в себе. Везде и во всем я искала подвох и ждала неприятностей… Но надеялась, что это состояние пройдет со временем.

День обещал быть теплым и даже жарким, так что я надела простую черную юбку до колен в едва заметную серую полоску и голубую рубашку. Цвет неба — мой любимый, с самого детства. Меня растил отец, так что розового в моем гардеробе было немного, папа предпочитал практичные цвета — черный, коричневый. Но отчего-то я ненавидела розовый цвет. Я понимаю, Дашка — ее до семи лет одевали сплошь в розовое, и у нее выработалась стойкая аллергия. Ну а я за что ополчилась? Ответа у меня не было по сей день.

Я просто любила голубой. Другие цвета, разумеется, тоже. Например, белый и черный. Мне нравились пастельные оттенки, и я не терпела яркие, кричащие. Хотя к чему я столько времени, которого, кстати, совсем немного, уделяю рассуждениям о колорах? Сама не понимаю. Вздохнув и покачав головой перед зеркалом, как-бы укоряя себя за бесцельное занятие, беру в руки кардиган серого цвета. Анна Григорьевна очень тщательно выбирала его для меня, когда мы ходили по магазинам. Бабушку, к слову, знали в каждом бутике в крупном торговом центре города. Оказывается, ужасно приятно, когда твоя бабушка — знаменитость, и каждый продавец поет ей дифирамбы, разливаясь соловьем. Анна Григорьевна, похоже, не только звезда, но и гуру стиля, как назвала ее девушка консультант в отделе парфюмерии. Бабушка принимала комплименты и старания угодить с деликатностью светской леди. Воспитанная, изысканная, благосклонная. Дома она немного не такая, отметила я про себя. Более приземленная, иногда ворчливая. Я догадывалась, что характер этой женщины непрост и мне еще многое предстоит узнать о ней. Но в тот момент я невольно гордилась такой бабушкой, сохранившей красоту и обаяние в свои года. Жаль, не в нее я пошла. Далека от моды и понимания, что такое стиль. Иногда мне кажется, я знаю, что мне идет, а что нет… Но очень часто попадаю впросак и смешу людей. Ту же Дашу, которая частенько критикует мои наряды… Критиковала, точнее… Теперь не знаю, когда увидимся с лучшей подругой. С грустью вздыхаю. Обуваю балетки серого цвета и отправляюсь в путь. Автобус, пешеходный переход, вымощенная плиткой дорожка к школьным воротам — все это я преодолела как в тумане. В животе неприятно ныло, и от этого на душе становилось еще противнее. Пересекая школьный двор, я подумывала о том, чтобы развернуться и убежать. Прогулять пару дней. Никогда раньше, в прежней школе, не пропускала уроки без причины. Мне это и в голову не приходило… А тут… Даже не знаю, откуда такие мысли взялись. Просто эта роскошная школа, раньше я такое лишь в кино могла увидеть, настолько не вязалась со мной, моим образом жизни… Абсолютно чужеродная среда. А ведь я и в обычной школе почти изгоем была…