Комфорт гарантируется - Фридрих Незнанский

Лиманов опрокинул стакан в рот и поморщился.

— Не люблю я все-таки эту заграничную бурду. Деньги дерут, этикетки вешают, а делать все равно не умеют. — Он засунул бутылку обратно в стол. — Ладно, Марат, слушай меня внимательно. Завтра утром за тобой заедут Владик с охраной, привезут тебе деньги. Дома на этот раз не переодевайся, переоденешься прямо в машине. В Японии вас встретят мои люди. Закупку мы на этот раз станем делать по другой схеме, тебе о ней знать незачем. Так что в принципе работы на этот раз у тебя будет меньше, чем обычно. А вот ответственности больше. Вопросы ко мне какие-нибудь есть?

— Юрий Петрович, а как я могу быть уверен, что люди, которые встретят нашу группу в Японии, — это действительно ваши люди?

— Правильный вопрос, Марат, и своевременный. — Лиманов хитро подмигнул Гусейнову. — Но ты не боись, ты этих людей признаешь. Кто знает, может быть, я сам тебя в Японии и встречу?

— Тогда у меня больше нет вопросов.

— Ну и хорошо. Сейчас охранники отвезут тебя домой, проводят до квартиры. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. На ночь они останутся дежурить у тебя во дворе и будут постоянно с тобой на связи. Из дома до завтрашнего утра не выходи. Если нужно купить хлеба, купите по дороге. Вот и все необходимые тебе инструкции. Успехов.

— До свидания, Юрий Петрович.

— Проводите его к Владику, — кивнул Лиманов своим телохранителям. — Пусть организует охрану. Самого Владика после этого срочно ко мне на ковер.

Спустя пятнадцать минут Владик был «на ковре». Если быть точнее, он сидел в кресле на том самом месте, где до него сидел Гусейнов, и «отчитывался о проделанной работе».

— Послал трех человек, завтра подъедем на двух машинах.

— Это понятно, — устало махнул рукой Лиманов. — Что в городе сегодня, все спокойно?

— Спокойно, — подтвердил Владик. — Завтрашний рейс «Иста» считается обычным плановым рейсом. А что, Юрий Петрович, какие-то проблемы?

— Тревожно мне что-то, Владик. Причин вроде нет, но тревожно.

— Сумма большая, Юрий Петрович, — пожал плечами помощник Лиманова.

— Нет, тут что-то другое. — Мичман покачал головой. — Сколько наших людей на борту будет?

— Сорок челноков и десять охранников. В связи с обстоятельствами я распорядился увеличить охрану вдвое. Вы считаете, этого мало?

— Нормально. А что у нас с погодой?

— Надвигается небольшой циклон, но ничего серьезного не предвидится. Меня в метеорологической службе заверили, что все будет совершенно обычно. Продемонстрировали кучу всевозможных графиков и разных показаний с приборов. — Владик помолчал и поправил очки. — Кроме того, я справлялся в японской метеослужбе. Там полностью подтвердили все эти данные.

Лиманов задумчиво потер подбородок.

— Владик, ты уже заказал себе билет на самолет?

— Заказал.

— Значит, закажи еще один. Для меня. Вместе полетим. Все-таки чует мое сердце, надо самому лететь в Японию встречать корабль.

— Будет сделано, Юрий Петрович.

Лиманов посмотрел на часы.

— Ладно, через два часа жду тебя с билетом. И еще раз отдай команду всем нашим, чтобы смотрели в оба.

В этот день в двадцати километрах от города, в небольшом деревянном доме, тоже шел оживленный разговор о деньгах.

Разговаривали двое мужчин. Один из них — хозяин дома Виктор Брызгалкин — имел крайне примечательную наружность. Несмотря на выразительность, симпатичного в его внешности было мало.

Приплюснутая, покрытая оспинами физиономия и яростно косящий правый глаз.

Именно за этот свой глаз Виктор Брызгалкин еще в детстве получил от товарищей кличку Зоркий.

Впрочем, с тех пор прозвище настолько прилепилось к нему, что он сам с удовольствием на него откликался.

Два месяца назад ему исполнилось тридцать четыре года.

За плечами была армия, потом четыре года колонии за воровство. Отмотав положенный срок, Брызгалкин твердо решил завязать и устроился матросом на грузовое судно.

За одиннадцать лет он сменил много судов. К уголовной ответственности не привлекался, хотя в свободное от работы время регулярно попадал в милицию из-за пьяных драк.

Последние полгода Виктор Брызгалкин являлся постоянным членом команды на сухогрузе «Ист».

Второй мужчина являл собой полную противоположность Брызгалкину.

Волевой подбородок, немигающий взгляд широко посаженных глаз.

В отличие от постоянно жестикулирующего Брызгалкина, его собеседник держался крайне невозмутимо. Стиль его речи был лаконичным. А если учесть стоимость припаркованной недалеко от дома иномарки в сочетании со стоимостью костюма, то становилось непонятно, что эти два человека могут обсуждать, сидя за одним столом.

— Я все понял, — размахивал руками Брызгалкин. — Все будет в полном ажуре. Ливанет так, что поминай как звали.

— Хотелось бы услышать еще раз.

— Вы что, сомневаетесь в моем профессионализме? — возмущался Брызгалкин. — Я одиннадцать лет во флоте! Я на корабле каждую гайку знаю! Если я сказал — ливанет, значит, ливанет. Тем более десять раз уже все проговорили.

— Я хочу быть уверен, что все пройдет как надо.

— А я хочу быть уверен, что мне заплатят. Между прочим, вы так мне и не сообщили окончательную сумму.

— Получишь десять тысяч, — последовал ответ. — Половину сейчас, половину потом. Хватит?

— Не хватит! — Брызгалкин возмущенно вскочил с места. — Десять тысяч! Это вам не соседскую собаку отравить. Это посерьезней будет. Здесь такой статьей пахнет, что я даже думать о ней не хочу.

— А сколько же ты хочешь?

— Двадцать пять. — Брызгалкин сглотнул и посмотрел на своего собеседника. — И пятнадцать из них сейчас.

— А не жирно?

— Не жирно! А если не устраивает, ищите другого комсомольца-добровольца. Я ни свободой, ни тем более своей шкурой за просто так рисковать не намерен.

Изложив собственную позицию, Брызгалкин вытащил из пачки сигарету и закурил. Пока он курил, в комнате царило молчание.

— Трудно предположить, что ты когда-нибудь был комсомольцем, — усмехнулся собеседник Виктора.

— Зато вы наверняка были, — огрызнулся тот.

— Я был, — согласился мужчина и поставил на стол черную сумку.

При виде сумки Брызгалкин небрежно затушил в пепельнице окурок и напрягся. Еще сильнее он напрягся, когда мужчина вытащил из сумки пистолет и положил его рядом с собой на стол.

— Убедил, — произнес мужчина. — Будут тебе твои двадцать пять тысяч.

На стол из сумки полетели пачки долларов.