Два билета из декрета - Каролина Шевцова

Голос у нее был отнюдь не змеиный, а, наоборот, мелодичный и очень приятный. Я бы даже сказала, слишком приятный, как в сексе по телефону. От ее слов и интонаций хотелось пожевать лимон, чтобы сбить с себя сладкую оскомину. Я внимательно вгляделась в холеное лицо, пытаясь понять, могли ли мы быть знакомы до этого. Едва ли. Такую губастую я бы точно запомнила. Смысл сказанных гадиной слов дошел до меня с опозданием.

Игнатов молча перебирал бумажки на столе, будто ему не было до нас никакого дела. Скорее всего, он доверил своей подпевале произнести самую неприятную часть речи, чтобы в финале сказать свое слово. Офисная игра в плохого и хорошего полицейского, где одна поливает меня грязью и называет ничтожеством, а он милостиво гладит по шерстке. Вроде как смотри какая миленькая мартышка, давай дадим ей шанс поработать. Не за денежки, конечно же. За бананы и надежду на то, что когда-нибудь мы вычешем ей всех блох. Фу!

Мне показалось, что лучше всего будет молча выслушать их аргументы. И что бы там ни шипела змея, последнее слово оставалось, то есть, должно было оставаться за руководителем моего отдела.

- Вы просто некомпетентны, Яна. Сколько Вы просидели в своем декрете? Десять лет?

- Шесть, - поправила я.

- Ну, допустим. За шесть лет мир изменился, а вы остались на месте, где-то между кухней и детской комнатой.

- Именно в этом заключается суть декрета, не находите?

Змея скептически закатила глаза к потолку. Судя по роскошной фигуре и костюму, никогда не знававшему детской отрыжки, гадюка была обладательницей одного папика, одного альфонса и сорока кошек.  

- Отлично, Яна. Вы сами все прекрасно понимаете. Вы засиделись у себя дома и стали непригодны. Выпали из обоймы. Ума не приложу, куда вас пристроит Виталий Геннадьевич. С вашей стороны даже низко просить его о том, чтобы вернуться обратно в офис. Вы закостенели, абсолютно лишены креатива, ваша память не способна удержать ничего длиннее трех слов. – Я было открыла рот, чтобы возразить этой идиотке, но она решительно выставила ладонь вперед и продолжила: - И не спорьте со мной, пожалуйста, это давно доказанный факт. Мозг женщины усыхает во время присмотра за детьми и домом. Это биология, тут все решено до нас и за нас.

Она, наконец, заткнулась и победно уставилась на Игнатова. Тот смотрел куда-то поверх меня. Казалось, он вообще не присутствовал при нашем диалоге. Я выждала минуту, стараясь проморгать предательски подступившие к горлу слезы: не сейчас, Яночка, подожди, пока все закончится, а там запрешься в туалете и нарыдаешься всласть.

Молчание перешло границу приличий, и, откашлявшись, я произнесла, стараясь подбирать каждое слово:

- Может быть, Вам есть что сказать мне, Виталий Геннадьевич? Я достаточно услышала от главной фаворитки шехзаде, хотелось бы поговорить с самим султаном.

Щеки змеюки недовольно вспыхнули, но, поймав предупреждающий взгляд своего начальника, она вовремя заткнулась. По тому, как страшно сверкнули ее глаза (готова поклясться, на секунду зрачки стали вертикальными), я поняла: она никогда не забудет мне этих слов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Игнатов же наконец посмотрел прямо на меня. Не сквозь, не через, не поверх, а прямо мне в глаза. Было не ясно, о чем он думает, но недавняя серьезность на его лице сменилась на азарт, и теперь он выглядел… заинтригованным.

- Мне нечего добавить, Яна. Разве что Вы сами сможете себя как-то оправдать?

Под ложечкой засосало от волнения. Надежда на то, что сейчас за меня вступится душка шеф разбилась как хрустальный вазон моей бабули. Значит, обойдемся без хорошего полицейского. Паршиво.

- Не знала, что мне придется себя оправдывать. - Я на секунду зависла, пытаясь придумать какой-нибудь убийственный ответ. Сидеть здесь стало невесело и неинтересно. Дома меня ждали дети, Олег, Анфиса. Много смеха и вкусный ужин. Дома не накидываются исподтишка ни с поцелуями, ни с угрозами, а уважают и берегут твой внутренний мир. Я еще раз окинула взглядом помещение, в котором была планерка: холодный неуютный конференц-зал против нашего потертого дивана и монополии, разложенной на круглом столе. Неужели это был равнозначный обмен? Едва ли, товарищи карьеристы. И убийственный ответ пришел в голову сам собой: – Мне нечего сказать, Виталий Геннадьевич. Кажется, я немного поторопилась с выходом в офис. Думаю, мы с Брикс уладим это наилучшим для фирмы образом.

Я поднялась со своего места и направилась в сторону выхода. Все могло бы закончиться там, на пороге конференц-зала творческой студии Мельница. Если бы не длинный, раздвоенный, пропитанный ядом язык змеюки.

- Видишь, Виталик, Яночка и сама понимает, до чего она не соответствует имиджу нашей компании. Просто не доросла.

Я застыла на месте, так и не переступив порог.

Не доросла, считаете? Имиджу, говорите? Компании, в которой сотрудники вынуждены мыть посуду горчичным порошком, потому что любой другой бутыль испарялся из кухни со скоростью звука, подтираться прошлогодними факсами и работать при свете луны всякий раз, когда перегорали долбаные лампы. Компании, где начальника боятся до такой степени, что не могут даже смотреть в его сторону. Компании, где зимний корпоратив, осенний юбилей, 8 марта и летнее солнцестояние отмечают в один день, чтобы сэкономить на аренде ресторана и нажраться подешевле. Ох, и фирма. Ох, и элита. Голубые береты от мира креативщиков, не иначе.

Ощущая бурлящую в горле ярость, я повернулась обратно и посмотрела прямо в глаза Игнатова. Тот удивленно поднял бровь и откинулся на спинке стула, будто ожидал увидеть шоу...

***

- Вы правы, простите, я не услышала, как Вас зовут?

- Екатерина…

- Кобровна? – любезно подсказала я.

- Екатерина Сергеевна.

- Ну, разумеется. Вы абсолютно правы, Екатерина Сергеевна. Мой мозг постепенно усох до состояния изюма и не в силах выдать ни одной мало-мальски креативной идеи. Однако я заметила, что и Мельница не пестрит в глянце наших дней, с вашим творческим потенциалом тоже не все так гладко, верно? И пускай я выпала из обоймы, зато, в отличие от некоторых, сохранила в себе человечность и не сужу о людях по тому, как они одеты и где провели последние шесть лет. Я рожала и воспитывала людей, не стоит относиться к этому с таким пренебрежением. И последнее: память женщины в декрете работает просто изумительно и помогает нам запоминать даже лишенную логики информацию. Не верите? Могу доказать.