Путешествие в бездну - Екатерина Неволина

«Вот уеду в Америку, — размышляла девушка, подбирая очередной числовой код, — и начну совершенно новую жизнь. Никаких артефактов, вампиров, оборотней… Стану классным программером, им программисты нужны. И мои будут мной гордиться. А по выходным мы вместе, как нормальная американская семья, станем ходить в какой-нибудь затрапезный бар с дурацкими официанточками в мини, как во всех этих фильмах, есть пиццу и гамбургеры… с маринованным огурчиком, луком и беконом…»

Она так живо представила себе гамбургер, что даже почувствовала его запах. Рука коснулась еще теплой булочки… Не отрывая взгляда от ноутбука и представляя себе антураж американского кафе — столики вдоль окон, у стойки — шериф с большой звездой на груди, а за соседним столом сидят симпатичные парни в клетчатых рубашках… — она откусила от воображаемого гамбургера здоровенный кусок. Было очень вкусно и очень реалистично… Так реалистично, что Динка наконец очнулась.

В руке и вправду обнаружился надкусанный гамбургер — в точности такой, как Динка любила. Девушка едва не задохнулась от возмущения. Этот волчара опять обманул ее и, воспользовавшись полной погруженностью в работу, втихую подсунул ей бутерброд! Вот он, предел низкого коварства!

Надо бы швырнуть недоеденный гамбургер в его поганую морду!..

Желудок протестующе заурчал.

«Ладно, — сдалась Динка, откусывая едва ли не половину гамбургера, — можно сделать вид, что я так ничего и не заметила. И вовсе не обязательно прощать его после этого. Ну съела бутерброд и съела, с кем не бывает?..»

Гамбургер как-то очень быстро закончился, захотелось пить, и девушка украдкой оглядела стол в поисках колы.

«А колу не принес, — раздраженно подумала Динка. — Специально, чтобы я мучилась от жажды! Знала же, что верить ему нельзя!»

* * *

Он был такой же, как отец. Нет, совсем другой, но совершенно так же не обращал на нее внимания и с трепетом ловил каждый жест сидящей перед компьютером девчонки. Конечно, можно было просто дождаться подходящего момента и высосать из соперницы всю кровь, оставив пустую оболочку, похожую на резиновую куклу. Но Лина знала: это не выход. Она уже потеряла внимание светловолосого, потеряла навсегда, это не исправить и не переписать. Наверное, ее не за что любить. Вот и отец думал точно так же…

Иногда в их доме бывали гости. Сплошь нужные отцу люди, приезжавшие на шикарных машинах с личным шофером, иногда в сопровождении жен, увешанных раздражающе сверкающими бриллиантами, чаще — с молодыми любовницами в откровенных платьях.

Гости пили вино из высоких бокалов, смеялись и манерничали.

Лина любила прокрасться в это время в гостиную. Ей хотелось оказаться поближе к отцу, своровать хотя бы кусочек его жизни. Она неплохо научилась скрываться в толпе гостей — большей частью девочку не замечали, а если и обращали внимание, ничего страшного: всегда находился человек, который, хмурясь, припоминал: «Вроде это дочка Димы. Как тебя зовут, девочка? Кажется, Лена? Или Инна?»

Лина поспешно соглашалась и снова ныряла в толпу гостей.

Хуже, если ее находила гувернантка. Еще хуже — если сам отец.

В такие моменты он смотрел на дочь так, словно видел ее впервые и сам сомневался, как ее зовут — Лена, Лина или, может быть, Маша. Наверное, на всякий случай, чтобы не ошибиться, он не обращался к ней напрямую, а велел кому-то из сновавших по залу официантов позвать гувернантку и выговаривал ей:

— Я не понимаю, почему девочка не спит? Что она здесь делает? Анастасия, я вам, наверное, мало плачу, если вы считаете излишним присматривать за ней? Или вам тяжелы ваши обязанности? Только скажите…

Гувернантка бледнела, бормотала извинения и, очень больно ухватив Лину за руку, тащила прочь.

К этому времени Лина уже прекрасно знала, что отец нанял ей гувернантку только ради одного: чтобы та держала дочь от него подальше, чтобы она ему не мешала. Но девушка еще верила, что вырастет, станет умной и сможет сделать нечто особенное — такое, чтобы отец обратил на нее внимание. Чтобы, держа за руку, вывел в самый центр комнаты и с гордостью сказал всем важным гостям:

— Это моя дочь Лина. Запомните хорошенько ее имя, она — самый важный для меня человек! Важнее, чем вы все, вот так!

Однако реальность пока оказывалась иной: захлопнувшаяся дверь комнаты, кружащаяся лампа, от которой по стене скользили тени в виде разных зверушек, холодная постель с жесткой накрахмаленной до хруста простыней, спать на которой было так же удобно, как на стекле или отлакированной поверхности стола, сухой поцелуй гувернантки, ее вкрадчивый шепот у уха: «Засыпай скорее, детка, не мешай папе!»

Лина лежала и думала о том, как умрет, и вот тогда все-то и осознают, какой важной и значимой она для них была.

Еще одно заблуждение.

Вот она умерла, и что дальше? Что изменилось с тех далеких детских лет?

* * *

Его и Сашу снова разделили, переселив из лазарета в подобие камеры — маленькую комнатушку с железной кроватью и забранным решеткой высоким окном.

«Предусмотрительные люди, — думал Глеб, с иронией оглядываясь, — сразу построили камеры. Интересно, кого здесь держать собирались?..»

Прошел еще день, но ничего не происходило. Изредка появлялся здоровенный парень с тарелкой еды, обычно какой-нибудь каши, и противно пахнущим половой тряпкой чаем. Все это Глеб, конечно съедал — ему еще потребуются силы, но терпение уже начинало его подводить. Мысли об Ольге и товарищах (а вдруг они все же не ушли от Евгения Михайловича? А вдруг с ними случилось что-нибудь плохое?) преследовали его чем дальше, тем больше, буквально сводя с ума. А еще Глеб волновался за Сашу. Что, если за нее снова принялись и, не дай бог, пичкают какой-нибудь гадостью?..

Нет, надо отсюда бежать. Хотя бы попытаться. Истории известны невероятные случаи. Например, великий скульптор и ювелир Бенвенуто Челлини сбежал из неприступного замка Святого Ангела. Правда, при побеге он сломал ногу и вскоре был водворен обратно в узилище, но тем не менее побег-то состоялся! Другой не менее известный пример — венецианский авантюрист Джакомо Казанова. После ареста его поместили в «Свинцовую тюрьму», расположенную на верхнем этаже Дворца дожей в Венеции. Из этой тюрьмы до этого не было ни единого побега. Ловкий авантюрист долгое время долбил деревянный пол под своей кроватью, но когда подготовка была почти закончена, его по странному стечению обстоятельств перевели в другую камеру. Любой бы впал в отчаяние, но не Казанова. Он тут же составил новый план побега, который благополучно осуществил, проявляя чудеса мужества (когда карабкался по свинцовой крыше здания), выдержки и немалые дипломатические и актерские способности (когда смог убедить стража в том, что трудился здесь в составе бригады мастеров и был заперт во дворце по окончании рабочего дня по ошибке).

По примеру своих удачных предшественников, как и он сам оказавшихся в тяжелых обстоятельствах, Глеб тщательно исследовал свою камеру. Увы, продолбить пол или потолок было невозможно. Тем более невозможно скрыть свою деятельность от охранника. Решетка на окнах была изготовлена со знанием дела и на попытки раскачать прутья не поддавалась. Глеб попытался долбить бетон у одного из прутьев, но, похоже, прутья уходили глубоко в стену.