Лето - Али Смит

Она шлет эсэмэску Мел, которая, наверное, уже прошла регистрацию.

«Меланииии можешь извиниться за меня и передать что у меня семейные обстоятельства и я буду через час спасибки мел (смайлик «сердечко» смайлик «сердечко) сашххх»

А если это розыгрыш? Тогда она его убьет.

Саша его любит, но… Он ее младший брат. Но… Он умный, типа реально умный. Но… После того как Роберту исполнилось тринадцать, на глаза ему словно опустилось темное забрало и он смотрит на все и вся сквозь щелку в металле. Из мальчика, который говорил остроумные, пусть и сумасбродные вещи типа: «арбузы на 92 % состоят из воды и на 8 % из всего остального, это означает, что содержание воды = 92 %, а все остальное – это арбуз, значит, арбуз вообще-то равен всего 8 %, но самое занимательное в том, что можно вывести математическое уравнение для всего, даже для фруктов и овощей», он превратился в мальчика, которого отправляют из школы домой за то, что он говорит в классе вещи типа: «а почему нельзя говорить, что у чернокожих арбузная улыбка?»[9]

Ты правда сказал то, что здесь написано? Вслух? Перед всем классом? И перед учителем? – спросила мать, подняв глаза от мейла, в котором их с отцом вызывали из-за сына в школу.

Роберт, такого нельзя говорить, – сказала Эшли.

Это было еще в те времена, когда Эшли разговаривала.

Нет, можно, – сказал он. – Все могут говорить что угодно. Это называется свободой слова. Это право человека. Мое право человека.

Это не шутка, Роберт. Это безнравственно, – сказала Эшли. – Говорить так – безнравственно и совсем не смешно. Как ты можешь такое говорить?

Легко, – сказал он. – Еще я объяснил им, почему люди ненавидят женщин за то, что они такие зубрилки и полезны только для секса и рожания детей, особенно детей, которых мы не признаем, потому что быть мужчиной – значит распространять свое семя.

Роберт! (Хор голосов.)

Да и в сущности все, включая немало женщин, считают, что женщины должны заткнуться, – сказал он. – Вы вечно говорите, что мы должны больше прислушиваться к истории и к тому, что она рассказывает нам о нас самих. А я говорю, что недаром история вставила нам в рот кляп.

В мейле из школы говорилось, что, встав и сказав все это, Роберт вызвал смех и сорвал урок.

Да ты у нас сатирик, Роберт, – сказал отец.

Нет, я прагматик, – сказал Роберт.

Я не потерплю его в доме, если он и дальше будет такое говорить, – сказала Эшли.

Насколько Саша помнит, это была одна из последних фраз, сказанных ею, прежде чем она перестала говорить совсем.

Необязательно ударяться в мракобесие, чтобы быть как все, – сказал отец.

Ты называешь нашего премьер-министра и других политических лидеров мракобесами? – сказал Роберт. – Хватит охаивать нашу великую страну. Мы должны отстаивать Британию. Все прочее – измена родине и изобличает в тебе алармиста и пессимиста.

Расскажи-ка отцу, Роберт, что ты говорил об образовании и что особенно возмутило твоих учителей, – сказала мать.

Я всего лишь отметил, как писал в своем блоге главный консультант нашего премьер-министра, что дети, родившиеся и растущие в нищете, не заслуживают того, чтобы получать образование, поскольку у них просто нет для этого способностей, – сказал Роберт. – Они никогда не смогут ничему научиться, так что государству нет смысла платить за их образование, которым они от природы никогда не сумеют воспользоваться. При этом я просто повторяю то, что думает главный консультант нашего родного премьер-министра. К тому же его главный консультант так хорошо справляется со своей работой, что нашего премьер-министра недавно избрало подавляющее большинство. Ну и чему это учит вас?

Сашу это рассмешило.

Но Роберт начал говниться насчет нее, как в тот раз, когда Джейми и Джейн, которую отец заставил уволиться, зашли выпить на Рождество (в знак примирения, без обид), а Роберт встал в дверях и заявил на всю комнату:

Моя сестра – идиотка. Она и правда думает, что способна изменить мир, что если она и ее сознательные подружки чуть-чуть поднажмут, то все изменится. Этим новейшим способом св. Саша привлекает к себе внимание.

А Джейн, что из Новой Зеландии, сказала ему: «Так, значит, ты немного скептик, Роберт, и это твой способ привлечь к себе внимание?»

А он сказал ей, что она иностранка, и высмеял ее произношение.

Скептик.

Затем в дом пришла полиция, застукав его за порчей сидений припаркованных на стоянке велосипедов. Полиция сказала, что по малолетству он получит только предупреждение и что в таком возрасте его еще нельзя задержать, предъявив обвинение в хулиганстве, или упечь на шесть лет в безопасный учебный центр[10]. Полицейские, которые привели его домой, были добродушными, хоть и говорили эти суровые вещи. Их добродушие явно раздражало Роберта, и он заявил полиции, что готов получить обвинение или что угодно, если только представит, как все эти велосипедисты возвращаются домой с мокрыми лоскутьями в дуплах.

Мать называет Роберта бескомпромиссным, отец говорит, что он ведет себя как чертов придурок, а Эшли, если бы Эшли говорила вслух, назвала бы его таким матерным словцом, что их отец буквально был бы вынужден от нее уйти и снова вернуться домой.

Все из-за того, что его так сильно задирают, – сказала Саша, когда Роберта не было в комнате. – Из-за того, что вы перевели его в новую школу. Чтобы выжить, ему приходится себя переделывать.

Они не знают, что делать с этой хренью в соцсетях, которая его преследовала, ведь соцсетям даже не надо переводить дух, и перекочевала из старой школы в телефоны всех ребят в новой.

Мать за него волнуется.

Отец на него сердится.

Саша знает, что он яркий.

Она помнит день, когда он вынес Алексу из дома на пляж, спрятав ее в куртке, и затем как бы невзначай уронил с края пристани в море, крикнув вдогонку: «Алекса, научи нас плавать брассом». Помнит день, когда он все-таки начал носить кроссовки, которые до этого служили экспонатами на Выставке кроссовок в Галерее Роберта Гринлоу на полках в его комнате. Помнит фильм, который он снял на свой телефон (а это было в те давние времена, когда снимать фильмы на своем телефоне было не так-то просто), фильм о том, какими разобщенными выглядят люди, когда они слушают музыку в наушниках в поезде, катаясь на велосипеде или шагая по улице. В своем фильме Роберт показал их взгляды, как они сидят и двигаются, даже не осознавая этого, в ритме, никак не связанном с тем, что происходит снаружи, а вместо саундтрека к фильму Роберт, которому тогда было всего девять, записал самого себя, как он ходил за людьми в наушниках по городу и задавал им вопросы о них самих, которых они, естественно, не слышали.