Другие вселенные Альби Брайта - Кристофер Эдж

– Слишком много у нас перемен в последнее время, и ничего в них нет хорошего.

Когда умерла мама, к нам пришёл викарий, чтобы обсудить похороны. Папа и дедушка, как обычно, спорили по каждому поводу, у каждого было своё мнение и о цветах, и о церковных гимнах, и о музыке. Папа хотел, чтобы звучала песня «Через Вселенную» группы «Битлз», а дедушка заявил, что похороны не похороны без погребального гимна «Весь мир земных творений». В конце концов викарий сказал, что они начнут с гимна «Весь мир земных творений», а напоследок поставят «Через Вселенную». Мне было всё равно: единственная песня, напоминающая мне о маме, была та, под которую мы танцевали на кухне, и слышать её на похоронах мне совсем не хотелось – это только лишний раз напомнило бы мне, что она теперь не с нами.

Перед тем как уйти, викарий попытался вручить мне тоненький буклет с грустным зайчиком на обложке и с надписью «Когда зайчик потерял свою мамочку». Я сказал ему, что я слишком взрослый для книжек с картинками, и тогда он дал мне буклет для взрослых. Он назывался «Как перенести скорбь», и в нём говорилось о чувствах, которые испытываешь, когда умирает близкий тебе человек. В буклете было написано, что большинство людей проходят через пять стадий скорби.

1. ОТРИЦАНИЕ. Стадия, на которой застрял папа. Он исчезает в лаборатории «Глубокая шахта» и делает вид, что всё нормально. А на самом деле ничего не нормально, и я бы очень хотел, чтобы он просто помог мне разобраться с проблемой вместо того, чтобы делать вид, что её не существует.

2. ГНЕВ. На этой стадии находится дед: поэтому он постоянно ссорится с папой. Вчера я слышал, как он говорил, что мама, наверное, заболела оттого, что работала на Большом адронном коллайдере. Он сказал, что рак у неё развился из-за всех этих фокусов с атомами. Папа сказал, что это просто смешно, а дедушка в ответ выругался. Я никогда раньше не слышал, чтобы дедушка ругался такими словами, поверьте. Это значит, что он просто в ярости.

3. ТОРГ. Это то, что я делал, когда мама в первый раз сказала мне, что у неё рак. Я решил, что если по дороге в школу я не наступлю ни на одну трещину в асфальте, то с мамой всё будет в порядке. Если я увижу падающую звезду – рак отступит. Я изводил себя многочисленными испытаниями, но ни одно не сработало.

4. ДЕПРЕССИЯ. Все в школе думают, что я нахожусь на этой стадии, но с тех пор как мама умерла, я ни разу не плакал. Я понял, что чувствовать грусть – это просто потеря времени и что мне лучше сконцентрироваться на том, что я должен сделать.

5. ПРИНЯТИЕ. В буклете говорилось, что это последняя стадия, которая означает принятие того факта, что умерший человек уже никогда не вернётся. Но дело в том, что с тех пор, как папа рассказал мне о параллельной Вселенной, в которой мама всё ещё жива, единственное, о чём я могу думать – это как мне снова с ней встретиться.

Набив рот фасолью, я с кислой миной отодвигаю от себя тарелку. Сосиски и бекон дедушка превратил в угольки, а разогреть фасоль забыл.

– Я вообще-то не очень голоден, – говорю я.

– Давай я лучше сделаю тебе бутерброд, – говорит дедушка, а потом смотрит на часы на кухонной стене. – Скоро по телевизору начнётся интересный фильм, «Назад в будущее». Это один из любимых фильмов твоей мамы. Можем посмотреть вместе.

Каждый раз, когда в выходные папа уезжал снимать свою передачу, мы с мамой в субботу вечером устраивали киномарафон. Мы могли посмотреть сразу все «Звёздные войны», все диски с «Доктором Кто» или все три фильма «Назад в будущее» – один за другим без передышки. Мама говорила, что благодаря фильму «Назад в будущее» она захотела стать учёным, и её расстраивал тот факт, что она всё никак не изобретёт машину времени.

Тогда меня это смешило, но сейчас я всерьёз задумался о том, что вчера сказал дед. Если бы мама не была учёным, она, может быть, была бы сейчас с нами.

– Ты правда думаешь, что мама заболела из-за работы? – спрашиваю я его.

Теперь дед выглядит виноватым.

– Прости меня, Альби, – говорит он, снимая очки и потирая нос. – Ты не должен был этого слышать. – Он вздыхает так тяжко, что кажется, с этим вздохом его покидают последние силы. – Нет, я не думаю, что она заболела из-за работы, – уточняет он. – Я просто хотел найти виноватых. Когда твоя мама сказала мне, что собирается стать учёным, я очень ею гордился – меня прямо распирало от гордости. Она была первой в нашей семье, кто вообще выучился в университете, и не в каком-то там, а в самом Кембридже. Я, конечно, ничего не понимал в этой физике э-ле-мент-ных частиц – ну, то, что она изучала: атомы там, протоны и прочие краказябры, – но когда умерла бабушка Джойс, твоя мама попыталась мне всё это объяснить. У нас на заднем дворе стоял телескоп, и мы пошли смотреть на звёзды, прямо как в давние времена, когда она была ещё совсем маленькой. Так в тот раз она сказала мне, что всё, что мы видим на небе, все эти тысячи звёзд умещались раньше в одном малюсеньком пузырьке, который был в тысячи раз меньше, чем игольное ушко. Она сказала, что всё, что есть вокруг нас, появилось из-за Большого взрыва и что она пытается понять, как именно появилась наша Вселенная. Мне это показалось чем-то невероятным, но – как я сказал тогда твоей маме – Большой взрыв не мог произойти сам по себе: наверное, там кто-то был.

– Как ты думаешь, дед, мама сейчас в раю? – спрашиваю я.

– Конечно в раю, – уверенно отвечает дедушка, водружая очки на нос. – А твоя бабушка прямо сейчас, пока мы тут с тобой болтаем, помогает маме с крылышками. – И он, немного поморщившись, встаёт, а потом спрашивает: – Ну так что, достаю попкорн?

Я отрицательно качаю головой. Очередной просмотр фильма «Назад в будущее» маму найти мне не поможет.

– Я, наверное, не буду смотреть фильм, дед. Мне ещё уроки делать.

Моя комната находится на верхнем этаже дома. В ней все мои вещи. Вообще-то бóльшая часть маминых и папиных вещей тоже здесь. Когда мы вернулись в Англию, нам было некогда распаковываться: папа возил маму на бесконечные осмотры в больницу, и куча коробок с их вещами по работе перекочевали ко мне в комнату.

– Это всего лишь на время, – сказал папа, когда я пожаловался ему, что у меня в комнате не развернуться. – Мы обязательно их уберём, как только маме станет лучше.

С тех пор половина моей комнаты завалена коробками, через которые мне приходится пробираться каждый день. Когда мы жили в Женеве, у меня была комната в два раза больше этого чердака, и обставлена она была именно так, как я хотел. Там был книжный шкаф во всю стену, в нём я хранил все мои книжки и комиксы, широченный рабочий стол, за которым я трудился над школьными проектами, а над кроватью висела огромная карта звёздного неба, на которой было подробно прорисовано каждое созвездие Млечного Пути.

Я сажусь на край кровати. Теперь у меня нет книжного шкафа и по всей комнате громоздятся стопки книг и комиксов. Стол здесь маленький, и делать домашку за ним неудобно. А на стенах нет места для карты звёздного неба. Единственный постер, который я смог повесить, – это карта Солнечной системы, хотя он нужен был скорее для того, чтобы прикрыть результат неудачного косметического ремонта, который сделал дед, узнав, что мы возвращаемся. Эта комната под крышей была моей детской, когда я был грудничком, и под слоем краски, которой дед наспех покрасил стены, сейчас, если прищуриться, можно разглядеть старые обои с медвежонком Паддингтоном.