Морпех. Ледяной десант - Олег Таругин

— Паулюс, — также чисто автоматически ответил Алексеев, думая о своем. — Фридрих Паулюс его зовут. И ни разу он не прибалт, самый обычный немец.

Ну, что ж, вот все и прояснилось, собственно.

Сейчас четвертое февраля одна тысяча девятьсот сорок третьего года. Двое суток назад капитулировала 6-я армия во главе с новоиспеченным фельдмаршалом Паулюсом, не оправдавшим надежд фюрера на собственное героическое самоубийство в обмен на новые погоны и фельдмаршальский жезл. Советское командование продолжает наступление на Ростов и Донбасс, готовит операцию на Майкопском направлении. И сегодня, буквально каких-то несколько часов назад, начался планируемой еще с конца осени 1942 года морской десант в районе Новороссийска. Тот самый, который, хоть и развивался совсем не по первоначальным планам, в конечном итоге привел к появлению легендарного плацдарма «Малая земля», впоследствии сыгравшего немалую роль в окончательном освобождении от вражеских войск как города, так и всего Таманского полуострова, ключом к которому и являлся Новороссийск. Основная группа десанта высаживалась здесь, у Южной Озерейки — или Озереевки, как ее станут называть в будущем. Мощная такая группа, в состав которой входили две полнокровные бригады морской пехоты, 83-я и 255-я, 165-я стрелковая бригада, батальон легких танков, истребительный артполк ПТО и отдельный пулеметный батальон. С тыла должны были ударить высаженные в районе поселков Васильевка и Глебовка парашютисты авиадесантного полка, с которыми морпехам надлежало соединиться после подавления немецкой береговой обороны. Прикрывали высадку удары советских бомбардировщиков и артогонь привлеченных к операции пары крейсеров, нескольких эсминцев и канонерских лодок.

Увы, из-за череды роковых случайностей (сложные метеоусловия, задержка с погрузкой, отложившая выход в море почти на полтора часа, нескоординированность артиллерийских и авиаударов, плохая связь) и откровенных просчетов командования операцией, высадиться удалось лишь полутора тысячам десантников первого эшелона при поддержке полутора десятков легкобронированных и слабовооруженных американских танков. Да и противник, как выяснили ценой собственных жизней советские морпехи, оказался полностью готов к отражению десанта именно на этом участке побережья, безнаказанно расстреливая подсвеченные прожекторами и осветительными ракетами десантные суда из мощных зенитных орудий и расположенных на обратных скатах высот минометов. Были потоплены все три тихоходных танкодесантных баржи-«болиндера»[2], несколько баркасов, сейнеров и других плавсредств; сожжена значительная часть танков, не успевших даже преодолеть узкую полосу пляжа. Ошибочно посчитав, что десант провалился, командующий операцией вице-адмирал Октябрьский в половине седьмого утра отдал приказ вернуть основную массу войск на базы, оставив морпехов без поддержки корабельных орудий и ожидаемой с минуты на минуту подмоги.

И все же им удалось пережить эту огненную ночь, добившись серьезного успеха: одновременно обойдя противника с тыла и флангов, они ударили по 88-мм зенитной батарее, вынудив ее командира взорвать орудия и уйти. И без того измотанные ночным боем румынские пехотинцы — а к сорок третьему году относительно их боевых качеств никаких сомнений уже не осталось не только у Красной Армии, но и у самих гитлеровцев, — частично просто разбежались, частично сдались в плен. Если бы в этот момент морские пехотинцы при поддержке последних уцелевших танков ударили в тыл уцелевшей противодесантной обороне, обеспечив безопасную высадку основных сил, вся история Южно-Озерейковской десантной операции, равно, как и Новороссийска, могла бы пойти совсем иначе. Однако, корабли, как уже говорилось, ушли…

Преследуя отступающего врага (и не закрепив за собой базы высадки, что оказалось серьезным тактическим просчетом), десантники с ходу захватили Южную Озерейку, к пятому февраля достигнув Глебовки, однако развить наступление дальше уже не сумели. Тем не менее, еще почти трое суток оказавшиеся в окружении морпехи героически сражались против значительно превосходящего численностью и вооружением противника — спешно переброшенными в район боевых действий горными стрелками, атаковавшими советские позиции при поддержке танкового батальона и нескольких артбатарей. Кончались боеприпасы и перевязочные средства, но они держались. До сих пор доподлинно неизвестно, скольким из них удалось прорваться к ведущим бои в Станичке товарищам или скрыться от преследования в местных горных лесах…

Вспомогательный же десант, изначально призванный просто отвлечь внимание противника от побережья в районе Озерейки, и состоявший из неполных трех сотен морпехов без тяжелого вооружения, высаживался южнее, в районе небольшого поселка Станичка. Как порой и случается на войне, именно этому крохотному по военным меркам отряду под руководством майора Цезаря Куникова и суждено было добиться успеха. Закрепившись на берегу, а затем и выбив гитлеровцев из южной части поселка (потеряв при этом лишь одного бойца убитым, и троих — ранеными), советские десантники создали серьезную угрозу правому флангу немецкой обороны, так называемой «голубой линии»[3].

Если бы комфлота Октябрьский не упустил момент, возвращая корабли на базы, а в эту же ночь перебросил сюда основную часть несостоявшегося под Озерейкой десанта, история Малой Земли тоже могла бы пойти совсем иначе. Но он этого не сделал, за что впоследствии — равно как и за множество прочих просчетов и ошибок — и был снят с должности. Корабли вернулись в Туапсе и Геленджик, откуда их пришлось возвращать приказом командующего Закавказским фронтом генерала Тюленева.

Продлившаяся с 5 по 15 февраля — войска выгружались исключительно в темное время суток — высадка позволила перебросить на плацдарм две бригады морской пехоты, стрелковую бригаду, противотанкистов (всего — более семнадцати тысяч бойцов со средствами усиления), доставить полтысячи тонн боеприпасов, продовольствия, горюче-смазочных материалов. Причем, по данным некоторых историков, все заняло куда меньше времени, не более пяти дней.

Так и началась знаменитая эпопея «Малой Земли», так или иначе ставшая одним из ярчайших эпизодов Великой Отечественной войны…

Нет, историей старший лейтенант Алексеев никогда всерьез не увлекался, скорее наоборот, просто так совпало. Родной 382-й ОБМП[4] дислоцировался в Темрюке, потому славное военное прошлое Краснодарского края, и в частности, Новороссийска времен ВОВ бойцы — и особенно офицеры — знали более чем хорошо. Поскольку в определенной мере являлись прямыми наследниками тех легендарных морпехов, что прыгали в ледяную февральскую воду и двести с лишним дней насмерть бились с противником на берегу, под постоянными авианалетами и артобстрелами сдерживая натиск едва ли не всей 17-й армии Вермахта. Нельзя сказать, что на обязательных политзанятиях с историческим уклоном Степан столь уж усердствовал, но благодаря отличной памяти запомнил многое. Да и просто интересно было — не зря же во время отпуска на те раскопки поехал, вместо того, чтобы поваляться на пляже и покрутить ни к чему не обязывающие шашни с местными девчонками. По собственной инициативе, между прочим, никто не тянул! И прадеды его с немцами воевали: один пропал без вести летом сорок первого где-то в Белоруссии, второй погиб тремя годами позже при освобождении Крыма.