Жена или жертва?.. - Филлис Уитни

Нет ничего удивительного в том, что я вызываю любопытство в таком маленьком городке, успокаивала я себя, в качестве новобрачной, вступающей в известную семью. Но этот взгляд был скорее оскорбительным, чем просто любопытным.

Глаза, с которыми я встретилась, принадлежали мальчику лет шестнадцати. На его темно-каштановых волосах красовалась шапка в черно-красную клетку, длинные ноги облегали синие джинсы, а обут он был в короткие крепкие кожаные башмаки. Из своей куртки он уже вырос, и руки торчали из рукавов. Этот юноша ничем не отличался от других ребят своего возраста, за исключением умных, каких-то по-взрослому проницательных глаз. Ярко-голубые с темными ресницами, широко распахнутые, они застыли на моем лице с таким же выражением, с каким кролик смотрит на удава, готового его проглотить. Или в них было что-то другое? Мальчик смотрел на меня с жадным любопытством, но без малейшей враждебности. Надо было что-то сделать, чтобы прекратить это разглядывание. Я улыбнулась и приветливо заговорила с ним:

— Привет, я Дина Чандлер. А ты кто?

Юноша моргнул темными ресницами и облизнул губы кончиком языка, видимо, размышляя, стоит ли вступать со мной в беседу. Потом подошел ко мне и сел рядом.

— Меня зовут Кейт Макинтайр, — представился он и сделал паузу, по-прежнему напряженно глядя на меня.

Это имя словно обухом ударило меня по голове. Мальчик не мог знать, какие болезненные воспоминания оно пробудило во мне. Я попыталась взять себя в руки. Здесь много Макинтайров, говорила я себе, и нельзя так реагировать на это имя.

— Ну, вот мы и познакомились, — вежливо сказала я. — Ты всегда так внимательно разглядываешь чужих людей?

Его юное лицо медленно залилось краской, а брови нахмурились.

— Просто ваше появление было для меня полной неожиданностью, — признался он. — А Гленда знает о вас?

Я почувствовала, что все, присутствующие в магазине, прислушались, ожидая моего ответа. Но я разговаривала только с мальчиком.

— Я не знаю никакой Гленды. А в чем дело?

По торговому залу пробежал шепоток, и покупатели снова уставились на меня. Мне захотелось спрятаться от этих странных взглядов, и я пожалела, что Гленн оставил меня здесь, не предупредив о сенсации, которую я могу вызвать среди местных жителей.

Я окинула магазин деланно высокомерным взглядом, и все сразу же занялись своими делами. Мальчик удивленно посмотрел на меня и отошел.

Почувствовав облегчение от того, что меня уже не преследует повышенное внимание окружающих, я стала с любопытством разглядывать магазин.

В этот момент дверь открылась, и внутрь вошел мужчина. Высокий, широкоплечий, черноволосый, с ярко-голубыми глазами, он, как и мальчик, был одет в простую добротную одежду. Темные волосы достались ему от отца-шотландца, а голубые глаза он унаследовал от ирландки-матери. Мне ли было этого не знать!

Он взглянул на меня — ослепительную девушку с журнальной обложки — и отвернулся, не проявив никакого интереса, но потом глаза его снова остановились на мне, и знакомая улыбка осветила лицо.

— Бернардина! — воскликнул он. — Бернардина выросла!

Это был тот самый взгляд, который когда-то погубил меня. Я почувствовала, что лицо мое пылает, а руки холодны как лед. Во рту у меня пересохло, а ладони вспотели. Я была в полуобморочном состоянии. Передо мной стоял мужчина, которого я не видела восемь лет! Мужчина, в которого я была безумно, глупо, безответно влюблена восемь лет назад! Я сжала руки, пытаясь спрятать обручальное кольцо.

— К-как ты меня узнал? — слабым голосом спросила я, из последних сил пытаясь обрести душевное равновесие.

— Хороший вопрос, — рассмеялся он. — Особенно принимая во внимание, что когда мы виделись в последний раз, ты была одета в старые шорты и блузку, сквозь прорехи которой просвечивала нежная кожа цвета калифорнийского персика. — Он с удовольствием разглядывал меня. — А сейчас передо мной Мадам Эскимоска, одетая во все белое. — Его голос, словно музыка, звучал в моих ушах. Он говорил, как будто обкатывая слова языком, прежде чем перенести их на бумагу. — Я часто думал о том, какой ты станешь, когда вырастешь, — продолжил он. — Потемнели ли твои волосы? Их не видно под этой шапочкой. Да, теперь ты совсем не похожа на потерявшуюся маленькую девочку… Как твои дела?

Я постепенно начала приходить в себя.

— Все-таки восемь лет прошло, — небрежно сказала я. — Я выглядела так только потому, что ты разбил мое сердце и безжалостно бросил меня. Тебя не интересовала шестнадцатилетняя влюбленная девочка, и ты отшвырнул ее от себя, как глупого надоедливого щенка.

— А ты была очаровательным щеночком, — нежно сказал он, и я затрепетала от мучительно сладких воспоминаний. — Мне льстила твоя влюбленность. Я даже предполагал, хотя, наверное, с моей стороны это было весьма самонадеянно, что ты не слишком скоро выздоровеешь. Так как?

— Я выздоровела, — вскинув подбородок, заявила я и услышала фальшь в собственном голосе.

Наверное, на свете нет ни одной женщины, которая смогла бы забыть о своей первой любви. Просто, когда мы вырастаем, начинается что-то другое, и нам кажется, что новое чувство значительно более серьезно.

Тем временем Кейт Макинтайр завершил свои покупки и подошел к нам.

— Привет, пап! А ты, оказывается, знаком с этой женщиной? Ты знаешь, кто она?

Значит, это его сын, сообразила я, которому было восемь лет, когда я познакомилась с Трентом Макинтайром. Тот самый ребенок, о существовании которого я не хотела думать и чью мать ненавидела, хотя ни разу не встречалась с ней.

— Конечно, я знаю, кто она, — кивнул Трент. — Это мой старый друг — мисс Бернардина Блейк.

— Ничего подобного! Ты ошибаешься, — возразил мальчик. — Это жена Гленна Чандлера — вот кто она такая!

Трент Макинтайр оцепенел, и такая реакция напомнила мне поведение всех, кто находился в магазине, когда муж представил им меня. Желваки заиграли у него на скулах, а рот сжался в твердую линию. Я еще никогда не видела его таким, и мне в голову впервые пришла мысль том, что за эти восемь лет он тоже изменился, причем очень сильно. Его голубые глаза заново изучили меня, отметив и нарядную одежду, и высокие белые ботинки, забрызганные грязью, но теперь в них появился холодный интерес. У меня возникло ощущение, будто перед моим носом вдруг захлопнулась дверь.

— Она не знает, кто такая Гленда, — с удивлением в голосе сообщил мальчик.

Трент протянул мне руку, но теплое выражение так и не вернулось ни в его голос, ни в глаза.

— Добро пожаловать в Сассекс, — вежливо сказал он. — Боюсь, что мой сын растерял все хорошие манеры, которые ему прививали. Мы ваши соседи, живем в каменном доме на противоположной стороне озера Серых камней. Правда, я бываю здесь достаточно редко, только когда работаю над книгой, так что за Кейтом присматривает его бабушка.

Он не упомянул о своей жене, но теперь это не имело для меня никакого значения. Больше не имело.