Закон пустыни - Кристиан Жак

– Вы должны были раскрыть мотив преступления.

– Не забывайте, что я взял Пазаира с поличным.

– С какой стати ему убивать своего учителя, мудреца, назначенного старшим жрецом Карнака, и, следовательно, человека, на которого он мог рассчитывать?

– Ревность или безумие.

– Не делайте из меня дурака.

– Зачем вам это? Мы избавились от Пазаира, и это главное.

– Вы уверены в его виновности?

– Повторяю: я застал его в тот момент, когда он склонился над телом Беранира. Что бы вы подумали на моем месте?

– Мотив?

– Но вы же согласились: процесс произвел бы плохое впечатление. Страна должна уважать судей и доверять им. Пазаир – скандальная личность. Его наставник Беранир, возможно, пытался его утихомирить. А он возмутился и нанес удар. Любой суд вынес бы ему смертный приговор. Мы с вами еще были к нему великодушны: мы спасли его репутацию. Ведь официально он погиб при исполнении задания. Разве это не самый приемлемый выход и для него, и для нас?

– Сути знает правду.

– Как…

– Кем заставил заговорить старшего лекаря Небамона. Сути знает, что Пазаир жив, и я был вынужден сказать ему, где тот находится.

Гнев начальника стражи удивил старшего судью: Монтумес слыл за человека выдержанного.

– Безрассудство, чистое безрассудство! Вы, верховный судья города, идете на поводу у какого-то солдата! Ни Кем, ни Сути ничего не могут сделать!

– Вы упускаете из виду письменное заявление Небамона.

– Показания, добытые под пыткой, недействительны.

– Заявление было сделано раньше, на нем стоят дата и подпись.

– Уничтожьте его!

– Кем потребовал от старшего лекаря сделать копию, которая заверена двумя слугами в его доме. Невиновность Пазаира доказана. В течение нескольких часов, предшествовавших преступлению, он работал в своем служебном кабинете. Свидетели подтвердят это, я проверял.

– Допустим… Но зачем вы открыли им место, где мы его держим? С этим можно было не торопиться.

– Чтобы меня не мучила совесть.

– С вашим опытом, в вашем возрасте, вы…

– Вот именно, в моем возрасте. Я могу предстать перед вечным судом в любой момент. В деле Пазаира я нарушил дух Закона.

– Вы защищали государство, Египет, и вполне могли пренебречь правами одной-единственной личности.

– Ваши слова меня не убеждают, Монтумес.

– Вы бросаете меня?

– Если Пазаир вернется…

– В каторжной тюрьме часто умирают.

* * *

Уже давно Сути слышал лошадиный галоп. Звук шел с востока, всадников было двое, они быстро приближались. Это были бедуины-разбойники, искавшие легкой добычи.

Сути подождал, пока они подъедут на нужное расстояние, и растянул свой лук, опершись коленом о землю: он целился в того, что был слева.

Раненный в плечо, всадник выпал из седла. Второй бросился на противника. Сути прицелился точнее, стрела пронзила бедуину ляжку. Завопив от боли, он выронил из рук поводья, рухнул на землю и ударился о камень. Обе лошади кружили рядом. Сути поставил кончик меча на горло кочевника, который, шатаясь, поднимался на ноги.

– Откуда ты?

– Из племени ходящих по песку.

– Где ваша стоянка?

– За черными скалами.

– Ведь это вы захватили египтянина несколько дней назад?

– Какой-то бродяга, который называл себя судьей.

– И как вы с ним обошлись?

– Вождь допрашивает его.

Сути вскочил на более крепкую лошадь, придерживая другую за примитивную упряжь, которую используют бедуины. Раненых он бросил на произвол судьбы: пусть выживают, как умеют.

Оба скакуна устремились по каменистой тропинке, которая становилась все круче и круче; в низинах между темными, выжженными солнцем скалами клубились облака пыли; они напоминали котлы преисподней, где, подвешенные за ноги, томились грешники.

У подножия склона раскинулся лагерь кочевников. Самая высокая и яркая палатка, видимо, принадлежала вождю. В загоне теснились лошади и козы. С южной и северной сторон стоянку охраняли часовые.

Сути не стал дожидаться ночи; с бедуинами, промышлявшими набегами и грабежами, церемониться не стоило. Египтянин бесшумно, шаг за шагом, спускался по склону и поднялся в полный рост, лишь приблизившись к часовому с южной стороны, которого он обезвредил, одним ударом сломав ему шейные позвонки. Ходящих по песку, постоянно бороздивших пустыню в поисках любой добычи, в лагере было немного. Сути беспрепятственно добрался до палатки вождя и ворвался в нее через овальный проем, служивший дверью. Напряженный и собранный, он готов был сокрушить любую преграду на своем пути. Однако то, что он увидел, ошеломило его.

Вождь бедуинов, простершись на подушках, внимательно слушал Пазаира, который сидел напротив него в позе писца. Судья казался спокойным, руки и ноги его не были связаны. Вождь поднялся. Сути метнулся к нему.

– Не трогай его, – вмешался Пазаир, – Мы нашли общий язык.

Сути опрокинул противника на подушки.

– Вождь излагал мне свою жизненную позицию, – объяснил Пазаир, – а я пытался убедить его в том, что она порочна. Его удивил мой отказ стать рабом даже под страхом смерти. Он пожелал узнать, как действует наш Закон и…

– Когда он потеряет к тебе интерес, он привяжет тебя к хвосту какого-нибудь жеребца, который разобьет твое тело об острые скалы.

– Как ты нашел меня?

– Разве я мог тебя не найти?

Сути связал бедуина и заткнул ему рот кляпом.

– Быстро уходим отсюда. На вершине холма нас ждут лошади.

– Зачем? Я не хочу возвращаться в Египет.

– Идем, и перестань говорить глупости.

– У меня нет сил.

– Они найдутся, когда ты узнаешь о своей невиновности и о том, что Нефрет с нетерпением ждет тебя.

Старший судья не смел поднять глаз на Пазаира.

– Вы свободны, – устало объявил он.

Старый человек ждал горьких упреков и даже заслуженных обвинений. Однако Пазаир лишь пристально смотрел на него.

– Разумеется, главные пункты обвинения сняты. Что же касается остального, то я прошу у вас немного терпения… я постараюсь восстановить ваше положение как можно быстрее.

– А верховный страж?

– Он приносит вам свои извинения. Мы оба были введены в заблуждение…