Теория Гайи - Максим Шаттам

Что ей было известно о Маркизских островах, в состав которых входит и Фату Хива, и как это связано с ее научной деятельностью? Археологические раскопки в Полинезии открыли миру богатство культуры доевропейских цивилизаций, но ими давно уже не занимались либо уделяли им очень мало внимания. Полинезия была знаменита петроглифами — странными изображениями, выбитыми на камне, о которых мало что известно, так как устных преданий почти не сохранилось. На одних рисунках были изображены человекообразные существа, на других — спруты или сложные геометрические фигуры. Впервые увидев их, Эмма сразу подумала о фантастической мифологии подземного мира, созданной Лавкрафтом.[13]

Эмма размышляла о причинах миграции людей, некогда населявших архипелаги южной части Тихого океана. Сейчас принято считать, что полинезийцы, маори, происходят от народов Юго-Восточной Азии, переселившихся в Южную Америку. Эмма внимательно следила за научными спорами об этой теории, а еще она очень хорошо помнила книгу Тура Хейердала — культового автора для любителей книг о путешествиях. Но она была палеоантропологом, и ее интересовали более отдаленные эпохи. И кроме того, Эмма занималась вопросами адаптации живых существ — интеллектом выживания. Хотя поле ее научной деятельности простиралось от эдиакарской фауны[14]до Homo erectus[15]и она даже читала лекции о Sapiens[16]и его боковых ветвях, в основном она работала с периодом от 630 миллионов до 200 тысяч лет назад. Современная Полинезия ее мало интересовала.

Размышления Эммы прервала стюардесса, которая убрала поднос и предложила напитки.

— Нам нужно заправиться, поэтому мы совершим короткую посадку в международном аэропорту Лос-Анджелеса, — объяснила она. — Но метеопрогноз для Таити не очень благоприятный, и мы должны торопиться, чтобы успеть до грозы.

— О, еще и это! В детстве мы так боялись гроз, но они случались редко, а теперь чуть не каждый день!

Стюардесса подхватила:

— Хуже всего, что к этому привыкаешь. Теперь это уже кажется нормальным!

Эмма подумала, что никогда не сможет к этому привыкнуть, ведь это серьезный признак того, что планета больна. А ведь это колыбель ее детей! Настроение у нее испортилось.

Увидев на стене телефон, Эмма спросила:

— Он работает?

— Да, конечно. Из-за неблагоприятных условий за бортом могут быть помехи или паузы, но вы можете позвонить.

— По кредитной карте?

— Нет, эта услуга включена в договор.

Эмма позвонила родителям в Сен-Клу и, услышав голос матери, сразу успокоилась. Дети были в школе. В большом семейном доме каждому отвели отдельную комнату. Им тут хорошо, сказала мать. Эмма передала всем привет и повесила трубку.

Она вспомнила лицо Жерлана на экране ноутбука: «Запишите координаты и фамилию представителя Еврокомиссии, который должен прибыть на остров накануне вашего приезда. Это Жан-Луи Монговиц, его номер телефона…» Эмма записала все, даже данные Тимоти Клемана, шофера, который должен был встретить ее, когда она выйдет из самолета. Попасть на Фату Хива было не просто. «Фалькон», на котором она летит сейчас, высадит ее на Таити, в аэропорту Папеэте, а оттуда другой, более легкий самолет доставит на Хива Оа.[17]Там ее встретит Тимоти и посадит на судно до Фату Хива — самый дальний и малонаселенный из островов архипелага. Жерлан в нескольких словах описал Фату Хива. Остров занимает пятнадцать километров в длину и пять в ширину. Кратеры двух потухших вулканов, покрытые роскошной растительностью, возвышаются над океаном. Настоящий тропический остров из рекламного ролика. На побережье две полинезийские деревни, население — пятьсот жителей. Жан-Луи Монговиц и местный проводник будут ждать ее на набережной Омоа, деревни, расположенной на юге острова. Где именно находится место, указанное в материалах проекта «GERIC», неизвестно, но на таком маленьком острове его нетрудно будет отыскать. Местные жители не могли не заметить представителей метрополии, приехавших в их маленький дикий рай. Неважно, где находится то, что они ищут, — прямо посреди деревни или в глухом лесу, — пары вопросов будет достаточно, чтобы найти базу «GERIC».

Эмма опять взяла телефон и потянулась за блокнотом, где был записан номер Монговица. Ведь можно просто позвонить ему и попытаться выяснить, что к чему. Целую минуту она слушала гудки и собиралась уже повесить трубку, когда ей наконец ответили. В трубке кто-то сопел. Вдруг Эмма вспомнила о разнице во времени — на десять часов меньше, чем в Париже, значит, там сейчас половина второго ночи.

— О, простите, — сказала она, — я вас разбудила! Это доктор Эммануэль Де Вонк, я еду к вам по поручению Франсуа Жерлана.

Монговиц, если это был он, не ответил и продолжал тяжело дышать в трубку.

— Алло, алло? — повторяла Эмма. — Господин Монговиц?.. Я перезвоню позже, чтобы предупредить о моем приезде. Спокойной ночи… и примите мои извинения.

Эмма хотела положить трубку, когда кто-то тихо сказал:

— Подожди…

— Что, простите?

Может, ей послышалось?

— Алло? — снова повторила она, чувствуя себя неловко из-за того, что разбудила человека посреди ночи.

Внезапно раздавшийся скрежет заставил ее резко отодвинуть трубку от уха, затем кто-то усмехнулся, и раздались гудки.

Эмма замерла. Она действительно слышала, как кто-то усмехнулся? Или это помехи? Может быть, скрип кровати? Нет, это все-таки было похоже на то, что кто-то тихо посмеивался.

Эмма тряхнула головой. Нужно меньше читать детективы и фантастику — потом в голову лезет всякая чушь!

Она стала смотреть на облака за бортом самолета. Белоснежный ковер скрывал землю. Как будто то, что происходит там, постыдные поступки людей должны остаться тайной. Ну, вот опять!

Эмма чувствовала, что у нее начинается ее «мрачная фаза».

За завтраком она нечаянно капнула винным соусом на обшивку иллюминатора. Глядя на расплывающееся красное пятно, она вдруг вспомнила о некоторых особенностях культуры Маркизских островов.

Архипелаг довольно долго был населен людоедами. Официально каннибализм исчез во второй половине XIX века, но еще совсем недавно поедание врага было священным ритуалом, во время которого силы побежденного переходили победителю.