Терновый венец офицера русского флота - Александр Витальевич Лоза

с волнением ожидал того загадочного момента, когда корабль, медленно обсыхая, сам станет сушей. Швартовая команда, выбирая и травя тросы, располагала миноносец строго по осевой линии дока. После откачки балласта и всплытия дока, корпус миноносца, опершись на кильблоки, обнажился ниже ватерлинии. Запахло морскими водорослями и тиной.

Старший боцманмат распределил матросов по работам: одни скребками скоблили борта миноносца, обернув головы старыми тельняшками на манер бурнусов, оставив узкую щелку, чтобы не попадали в глаза осколки ракушек, счищали с бортов обрастания — раковины моллюсков, водоросли, ржавчину, другие грунтовали очищенные участки корпуса, и красили их.

Корабельный инженер-механик лейтенант В.И.Нейман 2-й с вольноопределяющимся по механической части Г.С.Игнатьевым, произвели осмотр линий гребных валов и дейдвудных сальников. Задержались у гребных винтов: Нейман внимательно осматривал и ощупывал лопасти каждого бронзового винта, не обошли вниманием баллер и перо руля, Игнатьев записывал замечания в формуляр. Работы необходимо было выполнить силами команды за два дня.

Экипаж выполнил все работы в срок, и «Разящий» покинул плавучий док.

Из вахтенного журнала «Разящего»:

29 апреля, пятница. Из Гельсингфорса в Ревель.

17:15. Вышли из плавучего дока и пошли в Ревель, для производства артиллерийской и минной стрельбы.

20:40. Пришли в Ревель и стали на швартовы к миноносцу «Ловкому», левым бортом.

На переходе повезло с погодой. Безбрежная даль моря, голубое небо, ровный ход миноносца — все это, вызвало хорошее настроение офицеров на ходовом мостике, и передалось матросам — рулевому, стоявшему за штурвалом и сигнальщикам, находившимся слева и справа на крыльях мостика. Мичман Ляпидевский, держа обе руки на машинном телеграфе, мурлыкал популярный мотив. Бинокль колебался на его груди, и, казалось, подпевал в такт хозяину. Садовинский, стоя за спиной Ляпидевского в полоборота по ходу корабля, наблюдал за большой чайкой, камнем бросавшейся в воду, и оставлявшей после себя на поверхности маленький белый бурунчик.

Внешняя благодать длилась недолго. Мысли вернулись к предстоящим, на полигоне в Ревеле, стрельбам.

Средневековый город Ревель — город медлительный и неторопливый. Шпили католических церквей, соседствуют в нем с островерхими крышами домов горожан. Старые парки, заполненные ветвистыми деревьями — дубами и липами, располагают к покою, а узкие улицы старого города, многое повидавшие на своем веку, не любят суеты. В отличие от штаба Балтийского флота, который располагался в Гельсингфорсе, штаб Минной дивизии был размещен в Ревеле. Миноносцы 9-го дивизиона под брейд-вымпелом капитана 1 ранга А.В.Развозова, базировавшиеся на Гельсингфорс, частенько выступали в роли посыльных, для связи штаба флота со штабом Минной дивизии, которой командовал контр-адмирал А.В.Колчак. Переходы миноносцев были короткими и недолгими, туда и обратно.

Апрель 1916 года выдался для Балтийского флота «жарким». 15 апреля германские самолеты во время авианалета, сумели попасть в линкор «Слава» тремя из десяти сброшенных бомб. Цеппелины также пытались поразить 80-кг бомбами «Славу», но пришедшие на помощь миноносцы, ответили плотным огнем своих 76-мм зенитных пушек и отогнали дирижабли. Все чаще разгорались над Рижским заливом и кораблями воздушные бои, в которых наши летчики, действуя почти всегда в меньшинстве, давали серьезный отпор врагу.

В ночь с 22 на 23 апреля эскадренные миноносцы «Охотник» и «Пограничник», под прикрытием «Сибирского стрелка», поставили у Михайловского маяка минное заграждение, препятствующее проникновению германских миноносцев, катеров и подводных лодок в Ирбенский пролив и дальше в Рижский залив. Круглые сутки миноносцы Минной Дивизии Балтийского моря несли здесь дозоры и прикрывали в проливе новые постановки минных заграждений, частично сорванных в период зимних штормов. Разнорабочие войны делали свое будничное, боевое дело.

Вахтенный журнал миноносца «Разящий»:

30 апреля, суббота. Ревель.

9:45. Снялись со швартовых и подошли к стенке для погрузки угля. 13:20. Окончили погрузку угля. Уголь Кардиф, команды грузило 42 чел., приняли 38 тонны.

14:10. Отошли от стенки и стали на швартовы к миноносцу «Видному», левым бортом.

Угольные ямы на миноносцах типа «Деятельный» располагались вдоль бортов, что служило дополнительной защитой котельных отделений корабля, в случае попадания в борт снаряда. Девять горловин угольных ям на палубе «Разящего» по правому борту, девять — по левому. Старший на погрузке угля — «чернослива», как называли его матросы, кочегарный унтер-офицер 1-ой статьи расставил, выделенных на погрузку матросов, у горловин. Матросы переносили уголь в мешках на спине, ссыпали его в горловины и так, до полного заполнения ям. Переносили тонну и более на человека.

Опытные матросы, заталкивали в рот паклю, от проникновения в легкие тонкой угольной пыли. Матросские спины заливал пот, смешанный с угольной пылью, и эта «абразивная» смесь раздирала кожу шеи, плеч, подмышек, проникала в глаза и уши. Погрузка угля на угольных миноносцах — тяжелейшая, «адская» работа.

По окончании погрузки горловины задраивались крышками, палуба скатывалась водой, отмывалась от угольной пыли надстройка и экипаж отправлялся на берег в баню.

Из воспоминаний вице-адмирала Л.А.Коршунова, пересказанных мне позже его сыном, контр-адмиралом Ю.Л.Коршуновым: «в Российском императорском флоте, во время срочных, «авральных» погрузок угля на миноносцах, в работе принимали участие и молодые офицеры, наравне с матросами.

Из вахтенного журнала миноносца «Разящий»:

1 мая, воскресенье. Ревель.

9:20. Снялись со швартовых и пошли на минную и артиллерийскую стрельбу.

10:40. Произвели артиллерийскую стрельбу из 75 мм орудий, израсходовано 30 снарядов.

11:00. Произвели минную стрельбу — 1 выстрел, мина потонула. 12:00. Возвратились со стрельб.

17:30. Приняли мину Уайтхеда обр. 1912 г. из Ревельского порта.

Накануне стрельб, мичман Садовинский спал не более четырех часов: вместе с артиллерийским унтер-офицером 1-й статьи Михеевым проверяли материальную часть орудий и механизм механической подачи 75-мм снарядов из носового снарядного погреба к носовому орудию. Инструктировал старшин орудий, с секундомером в руках проверял тренировки орудийных расчетов. По докладу минно-машинного кондуктора Алешина о готовности 450-мм торпедных аппаратов, проверил и проинструктировал минеров.

Ревун резанул тишину. Прозвучал выстрел носового орудия, напористо шибанув всех, стоявших на мостике, ударом воздушной волны и дыма. У носового орудия возилась прислуга, выбивая из ствола пушки дымно воняющий унитар. Старшина орудия оглянулся на мостик. Первый снаряд пристрелки взметнул воду на перелете за щитом.

Ревун и второй залп. Опять воздушная волна и дым. Второй снаряд рухнул под левой скулой щита. Третий снаряд

Накрытие! — не удержал возгласа мичман Садовинский.

«Разящий» маневрировал. Стреляли практическими снарядами по очереди то носовое орудие, то кормовое. Израсходовали 30 снарядов. В 10 ч 55 мин прозвучала команда: «Дробь». «Орудия «на ноль».

Наступила очередь минеров.

Минный аппарат № 1 «Товсь»!

Минный аппарат № 1 «Пли»!

Минный аппарат эсминца, развернутый в диаметральной плоскости корабля, выплюнул длинную стальную сигару, и та медленно, словно недовольная, шлепнулась в воду, и слегка погрузившись, взбивая за собой винтами пенный след, двинулась к