📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураЧерез три войны. Воспоминания командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941—1945 - Иван Владимирович Тюленев

Через три войны. Воспоминания командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941—1945 - Иван Владимирович Тюленев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 110
Перейти на страницу:
работавший в имении. Он хорошо знал по фамилиям всех наших шатрашанских мужиков и переписал из них активистов.

После столь бурного общего собрания села, резких требований и обращения с земским начальником и управляющим крестьяне долго не могли успокоиться. Продолжались сходки, толковали о происшедшем. Некоторые малодушные крестьяне раскаивались в том, что пошли на сход и в имение. Они расценивали это как бунт и ждали строгого наказания.

Большинство же шатрашанцев продолжали доказывать правоту своих деяний. Они говорили, что если даже сам царь узнает их требования, то им, как малоземельным, продадут землю и никогда никто их не будет наказывать. За что?! За что наказывать, говорили крестьяне, ведь наши требования законны, скажет царь. Когда 17 октября вышел царский манифест о политических свободах, это ободрило и даже обрадовало крестьян, еще больше убедило их в правоте своих требований. Избрав уполномоченных, мужики послали их к управляющему говорить о купле земли, поскольку осень была на исходе и приближалась суровая волжская зима. Требовалось топливо, и этот свой вопрос крестьянин хотел решить за счет барского леса.

Несмотря на царский манифест, помещичьей земли и леса крестьяне не получили. Управляющий отказал во всем. Крестьяне сильно обеспокоились и еще больше возненавидели управляющего барским имением, думая, что в нем кроются все их неудачи. Они даже написали жалобу царю, но эта жалоба дошла только до канцелярии губернатора. Ничего не помогало. Видимо, правдива народная пословица «до Бога высоко, до царя далеко», как говорили крестьяне. В то же время народный гнев все ширился.

В одну осеннюю темную ночь жители села были разбужены звоном церковного колокола. Обычно такой тревожный набат извещал о несчастье, постигшем население села.

Когда я выскочил на улицу, перед моими глазами предстало огромное зарево пожара. Горело имение князя Голицына. Горели амбары с хлебом, горели конюшни, где стояли лошади стражников. Крестьяне села и глазом не моргнули на пожар, они не волновались, и ни один из них не побежал тушить пожар. Налицо был сговор. В ночной тишине можно было слышать разговоры: пусть горит дотла, пусть пропадает все это награбленное прахом. А стражникам будет хороший урок, чтоб они не шли против своего же брата.

Пожар дотла уничтожил несколько корпусов амбаров с зерном ржи, конюшню с лошадьми и седлами стражников. Уцелевшие стражники и управляющий бежали в Симбирск.

Поздней осенью с войны стали приходить домой демобилизованные солдаты. Тяготы войны, много несправедливостей, увиденных ими на Дальнем Востоке, наложили на них сильный отпечаток ненависти против эксплуататорских классов. Они как бы влили живую струю в повстанческое движение крестьян. Особенно бурно проходили выборы представителей в царскую Думу. Уполномоченным давались наказы с требованием крестьян по всем их нуждам с тем, чтобы правительство облегчило налоги и наделило крестьян землей. Долго питали надежду крестьяне на то, что они получат скоро от царя помощь. Конечно, это было не что иное, как иллюзия, которой тешили себя крестьяне…

В действительности же на восставших надвигалась грозная царская реакция. Помнится, что уже в ноябре в село вернулся управляющий, а вместе с ним до эскадрона конных стражников и жандармов. В декабре эта вооруженная сила увеличилась. Село Шатрашаны было наводнено этими «опричниками», как называли их крестьяне.

А как только установилась зима, в село на постой из уездного города Алатыря прибыл полк драгун. Начались репрессии и избиение крестьян. Если ранее стражники и жандармы боялись даже днем проходить по улицам, то в декабре они днем и ночью стали разъезжать и ходить по селу. Пьяных «опричников» можно было встретить всюду. Старики с ними не вступали в ссору, но молодежь, особенно демобилизованные солдаты, не спускали обид, они при каждой стычке с «опричниками» пускали в ход домашнее оружие и камни. Особенно часто стычки крестьян со стражниками происходили в ночное время. Стражники вели слежку, а крестьяне, заманив их в засады, били до полусмерти. Решительных мер вооруженная сила, находившаяся в имении, против крестьян не применяла, то ли боялись, то ли не было на это приказа. Так тянулось время…

Свобода царского манифеста осталась на бумаге. Больше того, о нем запрещалось даже и говорить. Как уже я сказал, в село прибыл на постой полк драгун. Представители, посланные в губернскую думу, были выгнаны оттуда. В Шатрашаны начали приезжать из губернского города Симбирска разные начальствующие лица.

Начались облавы. В январе отца вызвали в имение, точнее, не вызвали, а увели стражники. Через три часа он еле дошел домой. Окровавленный, избитый исправником и стражниками. Под слезы моей матери он рассказал нам, как его допрашивал исправник, который хотел выведать всех активных «бунтовщиков» села. Когда отец отказался наотрез отвечать, тот начал его избивать. Затем передал стражникам, те в свою очередь били плетьми. Затем снова доставили к исправнику, и снова отец отказался назвать своих сообщников. Тогда ему приказали вызвать троих односельчан – Чурбашкина, Алешечкина и Уланова – и привести их в имение. К счастью, с отцом по тропке не пошел ни один стражник.

Отец сказал, что он дорогой продумал все и решил товарищей не вызывать и в имение не вести. А самому бежать и скрыться до тех пор, покамест будет свирепствовать разгул стражников в Шатрашанах.

Было уже около двенадцати часов ночи. Отец привел себя несколько в порядок. А затем мы запрягли с ним лошадь в сани, и он сказал на прощание матери и старшему сыну Антону, что уезжает километров за тридцать в чувашское село Темерсяны, где думает найти работу, и чтоб об этом никто не знал. Кто будет спрашивать, отвечать, что уехал на мельницу в село Архангельское.

Итак, отец решил скрыться от царских палачей. Отвезти должен был его я.

В лунную морозную январскую ночь, в 2 часа, мы выехали в село Темерсяны и приехали туда утром. В этом селе у отца был хорошо знакомый ему человек, имени и фамилии которого я сейчас не помню, который нас принял и скрывал отца три месяца.

Накормив лошадь, отец отправил меня обратно, но приказал ехать совсем другой дорогой, по которой я благополучно добрался домой, к большой радости моей матери.

На другой день к нам в дом прибыли стражники за отцом, но мать им сказала, что он уехал на мельницу. Почему-то они не стали придираться, а приказали: как только отец приедет с мельницы, он должен явиться. Говорили, что Чурбашкина, Алешечкина и Уланова вызывали в имение к исправнику, но не били и вскоре отпустили по домам.

Весть о вызове крестьян в имение к начальству, о побоях отца

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 110
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?