Просчет невидимки - Александр Александрович Тамоников

крайне неприятной. Главное, что и в дверь не постучишься. А Максиму не хотелось попадаться на глаза капитану Морозу. Его контакт с Филоновым не должен кому-то броситься в глаза.

Наконец в коридоре показалась стройная фигура молодого лейтенанта, затянутая ремнем в талии поверх шинели. Форменная шапка чуть сдвинута на одну бровь. Лихой парень, подумал Шелестов, такие девушкам нравятся. Если еще и не глуп. Хотя начальник местного управления НКВД Карев хвалил Филонова. Ладно, выбора все равно нет, а свой человек на заводе нужен позарез. С капитаном Морозом каши не сваришь, такое мнение было и у Карева, хотя гарантировать, что кто-то из оперативников на заводе не помогает врагу, он не мог. Профессиональная осторожность или интуиция, но теперь это неважно, теперь придется самим разбираться, понимал Максим. И очень хорошо, что капитан Мороз уехал, нет его в городе, значит, не надо опасаться, что он увидит, как я разговариваю с лейтенантом.

– Разрешите? – вежливо поинтересовался Шелестов, входя без стука в кабинет следом за Филоновым.

– Слушаю вас. – Лейтенант, начавший расстегивать шинель, обернулся и строго посмотрел на гостя.

– Меня прислала к вам ваша теща, – медленно, старательно выговаривая слова, начал говорить слова пароля Шелестов, – сообщить, что гуси здоровы. Ветеринар выдал справку.

– На справке не было печати, – чуть помедлив, ответил Филонов. – Теще придется ехать в город.

– Здравствуйте. – Максим улыбнулся и протянул лейтенанту руку. – Встретиться и поговорить нужно обязательно сегодня. Время не терпит!

– Да я понимаю. Как мне вас называть? – В глазах Филонова блеснул огонек азарта.

«А парень-то соскучился по настоящей работе», – понял Шелестов.

– Зовите меня Максим. Надеюсь, вам не надо напоминать, что о нашем знакомстве, нашей встрече и других наших делах говорить никому нельзя? Даже капитану Морозу. Законы оперативной работы!

Это напоминание Шелестов сделал потому, что блеск в глазах лейтенанта ему понравился и не понравился одновременно. Такой работой надо заниматься без азарта. Это не карточная партия и не лихая сабельная атака кавалерии. Оперативная работа – это кропотливая работа, требующая терпения, методичности, развитой интуиции и хорошей реакции. Ситуация может меняться очень быстро, и нужно всегда принимать быстрые и правильные решения. Эмоции в такой работе не помощник.

Олег Иванович Карев шел по перрону, нетерпеливо вглядываясь в заиндевевшие окна вагонов. Десятый вагон. Да, Оксана должна быть в этом вагоне. Не любил он отпускать жену одну. Сейчас на железной дороге столько шпаны, карманников. Но что делать, при его работе он не имеет времени сопровождать супругу. Да что там сопровождать, поспать, и то некогда, если ты возглавляешь местное Управление НКВД. Да еще в военное время. Родители Оксаны уже довольно преклонного возраста, но в деревне им жить все же сейчас лучше. Да и некуда их забрать, когда Олег Иванович с супругой живут в однокомнатной квартире, с продуктами в городе плоховато. Конечно, на продуктовые карточки мужа прокормиться можно, но у стариков в деревне погреб и запасы, сделанные со своего огорода. Отец – хороший обувщик, к нему все село носит чинить обувку. И это хорошее подспорье старикам. Денег никто не предлагает, больше несут съестное да что-то из одежды. Плотник вон за ремонт обуви своей семье бесплатно старикам крыльцо починил. Тоже неплохо. Другое дело, что в деревне с лекарствами плохо. Аптека за столько верст, что впору только на машине или на лошади ехать. А откуда у стариков лошадь или машина? Вот и приходится жене хоть раз в месяц, а наведываться зимой к родителям. У отца сердце сдает, у матери ревматизм, головные боли не отпускают. Как тут без лекарств.

– Олег, я здесь! – раздался знакомый голос.

Карев повернулся и увидел жену в дверях пассажирского вагона. Она махала рукой, прижимая к груди обычный солдатский вещевой мешок. Опять с гостинцами. Ну что с ними делать! Он поспешил к вагону, подавая жене руку и помогая спуститься на платформу. Оксана щебетала без умолку, стараясь сразу передать все новости. Была у женщины такая особенность, она, когда уставала, всегда много говорила. Это как у больного в горячечном бреду. Но стоит ей сейчас попасть домой, согреться после холодного продуваемого вагона, напиться горячего чая, и Оксана сразу замолкнет, ее взгляд помутнеет, она заберется в любимое кресло под торшером, накроется большим пуховым платком и будет дремать.

– Вот неугомонные старики, – проворчал Олег Иванович, взвешивая в руке вещмешок. – Что на этот раз?

– Окорок и пирожки с вареньем. Деревенские. Это не старики, – вздохнула жена. – Хорошо, что я вчера приехала, хорошо, что я оказалась врачом.

– Что произошло? – насторожился Карев, подводя жену к машине и помогая ей забраться на переднее сиденье.

– Мальчишка чуть не погиб. Если бы не я, то конец пареньку. Подавился, стал задыхаться. Какая-то старуха пыталась помочь и сделала только хуже. Пришлось делать прокол ножом, чтобы он мог дышать… – Оксана покачала головой, махнула рукой. – Не хотела брать, так родители чуть ли не в ноги упали. Спасительница же!

– Родителям бы оставила, – проворчал Олег Иванович, заводя мотор.

– Не успела, они прямо к поезду принесли свои подарки. Мне и самой неудобно, правда. – Оксана снова махнула рукой. – У тебя-то тут как дела? Ты плохо выглядишь. Мне кажется, что ты не спал с тех пор, как я уехала. И мешки под глазами. Тебе сердце нужно подкормить. Завтра же пойду на рынок и куплю тебе ягоды боярышника. Буду поить тебя отваром.

– Отваром? Это хорошо, – задумчиво ответил Карев, а сам подумал о том, что жена будет в панике потому, что сегодня ему снова не ночевать дома, не положить голову на подушку до самого утра.

Карев украдкой с нежностью посмотрел на жену. Сколько же она перенесла с ним. Неспокойная жизнь с мужем, если он служит в НКВД. И ведь все терпит, все переносит стойко и мужественно, как жена чекиста. Многое понимает, о многом не говорит, но порой достаточно одного теплого взгляда, одного прикосновения руки, и сразу понятно, что хочет сказать женщина, которая рядом с ним идет по жизни вот уже двадцать пять лет. А говорят такие взгляды и такие прикосновения только об одном: все хорошо, я рядом, я с тобой. Что бы ни случилось, я останусь с тобой до конца, до последнего дня.

«Ох, душа моя, – с теплом подумал Олег Иванович. – Потерпи, потому что тяжело всем. Сломаем эту войну и заживем мирно и красиво, как мечталось когда-то в молодости. А сейчас… Сейчас меня ждет оперативная группа из Москвы, да еще с особо секретным заданием по линии контрразведки. И разобраться бы в