История Венецианской республики - Джон Джулиус Норвич

В том же году старый дож скончался, и его сын, как и следовало ожидать, взял управление в свои руки. Увы, Джованни Гальбайо не обладал талантом отца: он был неспособен справиться с меняющейся ситуацией в остальной Италии, где франки быстро укрепляли свои позиции и становились угрозой независимости республики. Пипин умер, ему наследовал сын Карл — Карл Великий. Он прожил пятнадцать лет в Италии и за это время успел вызвать сильную неприязнь у венецианцев, которых он не без причины подозревал в получении больших доходов от работорговли. Однажды, по случаю, он обратился к папе и попросил его принять меры. После победы, одержанной над ломбардцами его отцом Пипином, папа оказался хозяином значительной части итальянского полуострова. Сам папа и его земля нуждались в защите, и в этом он полностью зависел от королевства франков. Его профранкская политика была естественным образом поддержана большей частью римского духовенства. Случилось так, что из двух традиционных фракций, давно существовавших в Венеции, которые для упрощения можно назвать провизантийской фракцией в Эраклее и республиканской в Маламокко, выросла третья, с сильным клерикальным уклоном. Она стояла за альянс с франками.

В последние годы века третья партия набирала силу и на Рождество 800 года получила более сильную поддержку: папа сделал Карла Великого императором Запада — Священной Римской империи. Патриарх Градо некоторое время открыто бунтовал против центральной власти на Маламокко. и теперь его призывы стали представлять опасность для государства. Дож Джованни. который к этому времени последовал примеру отца и взял в соправители сына, еще одного Маурицио, хорошо сознавал грозившую ему опасность и, пытаясь воспользоваться влиянием патриарха, назначил молодого грека по имени Христофор в новую епархию на Оливоло. К сожалению, Христофор не смог приступить к своим обязанностям без посвящения в духовный сан патриархом. Его святейшество отказался проводить эту церемонию, и дело тут было даже не в возрасте епископа — юноше исполнилось всего шестнадцать, — а в антифранкских высказываниях Христофора. В ответ дож послал сына в Градо вместе с флотилией. Патриарха схватили, подняли на дворцовую башню и, сильно израненного, сбросили вниз.

Политические убийства редко достигают той цели, ради которой совершаются. Ужас от этой вести распространился далеко за пределами Градо. Многие поколения людей утверждали, что видели следы крови на мостовой под башней. Не успел Маурицио вернуться домой, как до него дошла новость, что на место убитого патриарха избран его племянник Фортунат. К правлению Гальбайо Фортунат был расположен еще меньше, чем дядя, а потому немедленно уехал к франкам. Тем временем другие светские лидеры оппозиции, опасавшиеся, как и он, что недавние события в Градо могут стать прелюдией к террору в самой Венеции, удалились в Тревизо, где под руководством бывшего трибуна по имени Антенорио Обелерио организовали заговор против двух дожей. В 804 году они добились успеха. Народное восстание сместило Гальбайо. Им еще повезло уйти живыми. Молодой епископ Христофор последовал за ними в ссылку, а Обелерио с триумфом вернулся в Венецию, где сразу же получил высший пост.

Но если венецианцы думали, что последний государственный переворот положит конец всем их проблемам, то скоро им пришлось сильно разочароваться. Обелерио времени зря не тратил: быстро сделал соправителем своего брата Беато, и власть нового дожа трудно стало отличить от старой. Внутреннее беспокойство еще больше усилилось. За последние два года страсти накалились, что в свою очередь вызвало новые проблемы и новые обиды, требовавшие отмщения. Между Эраклеей и Маламокко разгорелась вражда, и все кончилось тем, что Эраклею сожгли дотла. Прошло несколько месяцев, казалось, что два злополучных правителя повторят путь своих предшественников. Но тут на политической сцене с предложением выступил патриарх Фортунат. Если Обелерио восстановит его в правах и признает власть франков над Венецией и лагуной, дож с братом смогут рассчитывать на протекцию Западной Римской империи.

И Обелерио, и его брат особой симпатии к франкам не проявляли, но теперь у них выбора не было. В Рождество 805 года правители Венеции присягнули в Ахене Карлу Великому, императору Священной Римской империи. Обелерио пошел еще дальше: среди придворных дам выбрал себе франкскую невесту, и она вернулась с ним в Венецию в качестве первой догарессы в истории.

Известие о венецианском предательстве — по вполне понятным причинам именно так его все и восприняли — вызвало в Константинополе большое недовольство. Византийцы, по праву считавшие себя законными наследниками Римской империи, еще не вполне оправились от шока, вызванного коронацией Карла Великого. Когда двумя годами позже правящая императрица Зоя (ок. 978-1050) не сразу приняла предложение Карла о браке, ее тут же сместили и выпроводили на остров Лесбос. Новый император Никифор, хотя и вынужден был принять возродившуюся Западную Римскую империю как данность, однако не без протеста воспринял покушение на свою власть. В 809 году византийская эскадра прибыла к далматскому берегу и бросила якорь в лагуне.

Приняли их холодно. Попытки византийского адмирала договориться отклонялись, пока, потеряв терпение, он не вынужден был атаковать — не саму Венецию, а франкскую флотилию, стоявшую в Комаччо, в сорока милях к югу от места переговоров. Флотилия оказалась сильнее, чем он предполагал. Спустя несколько дней, разбитый и униженный, он удалился на свою базу в Кефалонии.

В Венеции ситуация была такой же запутанной, как и прежде. Вражда, возобновившаяся между двумя соперничающими империями, выразилась в очередном обострении борьбы между партиями. Обелерио и Беато, привлекшие к правлению и третьего брата, Валентине, разыгрывали свою последнюю карту. Они направили гонцов в Равенну к Пипину с приглашением занять Венецию и разместить войска на территории всей провинции. Пипин согласился. По условиям договора 805 года выбора у него почти не было. Тем не менее, он мог бы выяснить, как его встретят.

Экспедиция Пипина была подготовлена наспех. Из Равенны он выехал в начале 810 года. Обнаружилось, что венецианцы подготовились к его приезду, но не так, как он ожидал. Жители лагуны, увидев, наконец грозившую всем опасность, забыли о внутренних противоречиях. Они попросту проигнорировали протесты и объяснения трех дожей. Братья оказались предателями, впрочем, их судьбу решат потом. Поручив оборону республики одному из старых поселенцев Риальто, некоему Аньелло Партечипацио,[13] они заблокировали каналы, убрали все лоцманские знаки и подготовились встречать врага, вооружившись тем, что было в их распоряжении.

Хотя Пипин встретил яростное сопротивление с того момента, как его армия вступила на венецианскую землю, он без труда завладел Кьоджей и Пеллестриной в южной оконечности лагуны. Но в канале Маламокко, отделявшем остров Пеллестрина от острова Маламокко (ныне известном как Лидо), он был вынужден остановиться. О том, что произошло потом, до нас дошел живой рассказ не кого-нибудь, а византийского императора Константина VII Багрянородного в трактате «Об управлении империей», который он написал для своего сына в середине X века. Хотя Константин и не являлся свидетелем тех событий, вполне возможно считать его источником надежных сведений.