Вечная ночь - Клаудия Грэй

«Он будет выделяться среди всех, — твердила я себе. — Он непохож на других, таких холодных, надменных снобов». Но очень скоро поняла, чтоошибаюсь. Нет, Лукас не сноб, но у него такие же точеные черты лица, такое жеэнергичное, сильное тело и такое же... да, совершенство. В этой красивой толпеон выделяться не будет; он впишется в нее очень естественно.

В отличие от меня.

Толпа медленно рассасывалась. Учителя ушли, и учащиеся тожепостепенно расходились. Я болталась по залу до тех пор, пока, кроме меня, тампочти никого не осталось. Лукас наверняка найдет меня. Он знает, как сильно ябоюсь, и чувствует себя ответственным, потому что напугал меня еще сильнее.Неужели даже не захочет сказать мне «привет»?

Но он этого не сделал. В конце концов пришлось признать, чтоя его пропустила, а это значило, что мне остается только одно — пойти ипознакомиться с соседкой по комнате.

Я медленно поднималась по лестнице. Новые туфли с толстойподошвой слишком громко стучали по каменным ступеням. Мне хотелось подняться насамый верх, в квартиру родителей. Однако если я это сделаю, они немедленноотправят меня обратно, дав время только на то, чтобы собрать вещи, заставятпереселиться сразу после ужина. С их точки зрения, главное теперь — это«устроиться на новом месте».

Я попыталась посмотреть на это с положительной стороны.Может быть, моя соседка по комнате точно так же напугана школой, как и я. Явспомнила девочку с очень короткой стрижкой и понадеялась, что это будет она.Наверное, живи я вместе с другим аутсайдером, все было бы намного проще.Впрочем, жить с незнакомой девочкой в любом случае пытка — ведь она будетнаходиться рядом постоянно, даже тогда, когда я сплю. Но я верила, что этоощущение в конце концов пройдет. На то, что мы станем подругами, я даже нерассчитывала.

«Патрис Деверо» — гласила табличка на двери. Я попыталасьпримерить это имя к той девочке, но оно ей совсем не подходило. Впрочем, всеможет быть.

Я открыла дверь и с упавшим сердцем поняла, что имяподходило моей соседке идеально. Она вовсе не была здесь чужой, как разнаоборот — воплощала в себе тот самый тип «Вечной ночи».

Кожа у Патрис была цвета реки на рассвете — нежного,прохладного коричневого, а волнистые волосы она собрала в мягкий узел,открывавший жемчужные серьги и изящную шею. Она сидела около комода, аккуратнорасставляя на нем флакончики с лаком для ногтей.

— Значит, ты Бьянка, — сказала она, подняв на меня взгляд.Ни рукопожатия, ни объятия, только стук флакончиков о комод: светло-розовый,коралловый, цвета дыни, белый... — Я представляла тебя не такой.

«Спасибо огромное».

— Я тебя тоже.

Патрис немного склонила голову набок, изучая меня, и яначала гадать, не возникла ли уже у нас взаимная ненависть. Она подняла руку сидеальным маникюром и начала загибать пальцы.

— Можешь пользоваться моей косметикой, но не одеждой и недрагоценностями. — Она не сказала ни слова про то, что будет пользоваться моимивещами, но мне и так было ясно, что никогда и ни за что. — Я собираюсьзаниматься в основном в библиотеке. Если ты захочешь работать здесь, скажи мне,я буду общаться с друзьями где-нибудь в другом месте. Помогай мне с предметами,в которых разбираешься, и я сделаю то же самое для тебя. Уверена, мы многомуможем научиться друг у друга. Как ты считаешь, это справедливо?

— Безусловно.

— Хорошо. Мы поладим.

Если бы она с самого начала повела себя с фальшивымдружелюбием, меня бы это только сильнее выбило из колеи. Но деловой подходПатрис некоторым образом обнадеживал.

— Рада, что ты так думаешь, — сказала я. — Я понимаю, чтомы... разные.

Она не стала возражать.

— Двое новых учителей — это твои родители, да?

— Да. Похоже, слухи разносятся быстро.

— У тебя все будет отлично. Они за тобой присмотрят.

Я попыталась улыбнуться и понадеялась, что она не ошибается.

— Ты уже училась в «Вечной ночи»?

— Нет. Это мой первый год. — Патрис произнесла это так,словно полностью сменить образ жизни для нее так же просто, как надеть паруновых дизайнерских туфель. — Здесь очень красиво, правда?

Я решила придержать свое мнение об архитектурныхособенностях академии.

— Но ты сказала, что у тебя здесь есть друзья.

— Ну разумеется. — Улыбка у нее была такая же изящная, как ивсе остальное, начиная от персикового блеска на губах и заканчивая духами ифлакончиками с лаком, аккуратно выстроившимися на комоде. — С Кортни мы прошлойзимой познакомились в Швейцарии. С Бидетт подружились, когда я ездила в Париж.А с Женевьевой провели целое лето на Карибах... на Сент-Томасе, что ли? Или наЯмайке. Я такие вещи не запоминаю.

Мой городишко показался мне еще скучнее, чем всегда.

— Так, значит, вы просто вращаетесь в одних кругах?

— Более или менее. — С некоторым запозданием Патрис, похоже,поняла, что я чувствую себя очень неловко. — Со временем это будет и твой кругобщения тоже.

— Мне бы твою уверенность.

— О, вот увидишь. — Она обитала в мире, где бесконечныйлетний отдых в тропиках принимался всеми как должное. Не могу себе представить,чтобы я когда-нибудь стала частью этого. — А ты здесь с кем-нибудь знакома? Яимею в виду, кроме родителей?

— Только с теми, с кем повстречалась сегодня утром. —Имелись в виду Лукас и Патрис, общим числом целых двое.

— У тебя будет полно времени, чтобы обзавестись друзьями, —бросила Патрис, начавшая разбирать остальные свои вещи: шелковые шарфы цветаслоновой кости, темно-серые и светло-серые чулки и все такое. Интересно, кудаона собирается надевать такую элегантную одежду? Может быть, Патрис просто неможет без нее никуда поехать? — Я слышала, «Вечная ночь» — очень подходящееместо, чтобы знакомиться с мужчинами.

— Знакомиться с мужчинами?

— У тебя уже есть кто-нибудь?

Мне захотелось рассказать ей про Лукаса, но я промолчала.То, что произошло между мной и Лукасом в лесу, наверняка что-то значило, но этичувства были для меня слишком новыми, чтобы делиться ими с кем-либо. Я лишьсказала:

— Нет, в моем родном городе у меня не было мальчика.

Я знала всех парней из школы с раннего детства и прекраснопомнила, как они когда-то играли с деревянными конструкторами и размазывалипластилин у меня по волосам. Как-то сложно после этого испытывать к ним нежныечувства.

— Мальчика.

Уголки ее губ подергивались, будто слово показалось ейслишком детским. Но при этом Патрис надо мной не насмехалась, просто я быласлишком юной и неопытной, чтобы она могла принимать меня всерьез.