Жуков. Рожденный побеждать - Владимир Дайнес

„1. Тщательное изучение и установление причин неудовлетворительной работы командования и штаба 57-го отдельного корпуса во время конфликта с японо-баргутами с 11 по 23 мая 1939 г. и оказание на месте непосредственной помощи командиру и комиссару 57-го отдельного корпуса.

2. Проверка состояния и боевой готовности частей 57-го отдельного корпуса во всех отношениях…“

Непосредственно Жукову поручалось: „Изучить работу командования и штаба 57-го отдельного корпуса по руководству боевой подготовкой сухопутных частей корпуса, установить, какие мероприятия приняты и принимались командованием корпуса по поддержанию подчиненных им частей в постоянной боевой готовности, проверить укомплектованность личным составом, обеспеченность вооружением, боевой техникой и предметами материального снабжения и их состояние“.

Таким образом, цель командировки была чисто инспекционная. Жуков, прибыв в штаб 57-го отдельного стрелкового корпуса, располагавшийся в Улан-Баторе, представил 30 мая наркому обороны первое донесение, в котором излагалась обстановка в районе вооруженного конфликта. В донесении отмечались неудачные действия частей корпуса в боях 27–29 мая против сводного отряда полковника Ямагаты. Основными причинами этого являлись: „тактически неграмотное решение и легкомысленное отношение командования и штаба 57-го стрелкового корпуса к организации боя, отсутствие учета маневренной возможности и тактики противника“; отсутствие взаимодействия самолетов И-15 и И-16, которые выпускались в бой „малыми группами и с интервалом, в результате чего японская авиация уничтожала нашу авиацию“ (с 21 по 28 мая противник сбил в воздушных боях 17 советских самолетов. — Авт.); „…партийно-политическая работа не конкретна, руководство недостаточно, незнание настроений и нужд личного состава…“.

В очередном донесении Ворошилову от 3 июня инспекторская группа во главе с Жуковым возложила всю ответственность за неудачи на командование корпуса. В этом документе особо подчеркивалось: „Фекленко, как большевик и человек, хороший и, безусловно, предан делу партии, много старается, но в основном мало организован и недостаточно целеустремлен. К проведению этой операции он заранее подготовлен не был, не был готов и его штаб. Более полную оценку Фекленко можем дать только после тщательного его изучения“.

Серьезные провалы в боевых действиях вынудили наркома обороны Ворошилова принять 5 июня решение о переходе к обороне по восточному берегу р. Халхин-Гол. Вскоре, 12 июня, Фекленко был отстранен от командования корпусом, а на его место назначен Жуков. Видать, судьба уготовила ему быть командиром по чрезвычайным ситуациям. В своих действиях он не был полностью свободен, так как должен был согласовывать каждый шаг с Москвой (наркомом обороны и Генеральным штабом). Кроме того, в оперативные дела часто вмешивался находившийся в Монголии заместитель наркома обороны Г. И. Кулик.

Г. К. Жуков, вступив в командование корпусом, первым делом взялся за организацию разведки, стремясь увязать в единую систему все виды и средства разведки. Это был правильный шаг, так как позволял своевременно разгадать замысел врага и принять меры по его срыву. Следующим шагом стала организация учебы личного состава, чтобы научить его „хорошему владению гранатой, штыком, умению скрытно переползать и при малейшей остановке зарываться в землю“. Одновременно принимаются суровые меры с целью укрепления воинской дисциплины. Так, 27 июня военный трибунал приговорил к расстрелу командира отряда капитана М. П. Агафонова, командира взвода лейтенанта С. Н. Дронова и красноармейца Д. Я. Лагуткина, которые, сбившись ночью с пути, наткнулись на японскую заставу. Все трое после обстрела противником „в панике бежали в тыл“.

Времени для того, чтобы полностью устранить все недочеты, у Жукова не было. На рассвете 3 июля японские войска перешли в наступление с целью „уничтожить армию Внешней Монголии, перешедшую границу“. Главные силы 23-й пехотной дивизии наносили удар по левому флангу советско-монгольских войск, стремясь переправиться через Халхин-Гол, отрезать пути отхода на запад и ликвидировать попавшие в окружение части. В район Хайлара были дополнительно переброшены пехотный полк и отряд полевой зенитной артиллерии. В районе Халун-Аршан сосредоточивалась 1-я танковая группа (танковый полк, танковый полевой отряд, отдельный полк боевой артиллерии, подразделения обеспечения и обслуживания) под командованием Ясуоки, который возглавил сводный отряд. Всего противник сосредоточил для удара более 10 тыс. штыков, около 100 орудий и до 60 противотанковых орудий.

Первоначально все шло так, как и планировал командующий Квантунской армией генерал Уэда. Японские войска, сумевшие ночью скрытно переправиться через Халхин-Гол, атаковали подразделения 6-й кавалерийской дивизии МНР (чуть более тысячи штыков и около 50 орудий), захватили гору Баин-Цаган и прилегающие к ней участки местности. В результате у противника появилась возможность для удара во фланг и тыл основной группировки советско-монгольских войск. Однако командование противника не знало, что у Жукова имеется в распоряжении достаточно сильный резерв: 11-я танковая и 7-я мотоброневая бригады (всего до 150 танков и свыше 150 бронемашин), а также бронедивизион 8-й монгольской кавалерийской дивизии, оснащенный сорокапятимиллиметровыми пушками.

Г. К. Жуков, быстро оценив обстановку, приказал 11-й танковой бригаде (комбриг М. П. Яковлев) во взаимодействии с 24-м мотострелковым полком (полковник И. И. Федюнинский), усиленным артиллерийским дивизионом, с ходу атаковать противника и уничтожить его. На 7-ю мотоброневую бригаду (полковник А. Л. Лесовой) возлагалась задача нанести удар по противнику с юга. Впоследствии генерал армии И. И. Федюнинский писал: „Оценивая сейчас смелое по замыслу решение Г. К. Жукова, нельзя не заметить, сколь точно и правильно определил Георгий Константинович, что главным нашим козырем были бронетанковые соединения и что, только активно используя их, можно разгромить переправившиеся японские войска, не дав им зарыться в землю и организовать противотанковую оборону“.

Поставив задачи резервам, Жуков с оперативной группой немедленно выехал на командно-наблюдательный пункт, находившийся в районе горы Баин-Цаган. Здесь он приказал тяжелому артиллерийскому дивизиону 185-го артиллерийского полка выбросить разведку к горе Баин-Цаган и открыть огонь по противнику. Мощный удар по горе нанесла артиллерия, расположенная за р. Халхин-Гол. Одновременно по тревоге была поднята в воздух вся авиация корпуса.

В 7 часов утра 3 июля первые группы бомбардировочной и истребительной авиации нанесли удары с воздуха по наземным частям противника и переправе через Халхин-Гол. Артиллерия также держала вражескую переправу под непрерывным обстрелом. Около 9 часов начали подходить передовые подразделения авангардного батальона 11-й танковой бригады. В 10 часов 45 минут главные силы бригады развернулись и с ходу атаковали противника. Завязалось так называемое „Баин-Цаганское побоище“. Обе стороны дрались с большим ожесточением. И только к 3 часам утра 5 июля сопротивление противника было сломлено, и он начал поспешно отступать к переправе. Но она была взорвана японскими саперами, опасавшимися прорыва танков 57-го отдельного стрелкового корпуса. Солдаты и офицеры противника бросались в полном снаряжении в воду и тут же тонули. Противник потерял все танки, значительную часть артиллерии, 45 самолетов и около 10 тыс. человек. Велики были и потери 11-й танковой бригады: убита и ранена почти половина личного состава.